Джозеф Конрад - Победа

Представьте себе Дэвидсона, простодушного Дэвидсона, которому говорят подобные слова у разбитой, заброшенной пристани, выступающей из тропической заросли. Он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь говорил так, тем более Гейст, речь которого обычно была сжата и вежлива, с легким оттенком шутливости в звуках голоса.

— Он с ума сошел, — сказал он себе.

Но поглядев на лицо, наклонившееся к нему с высоты пристани, он вынужден был отбросить мысль о банальном, обыкновенном сумасшествии. Разумеется, это были совершенно непривычные речи, но в этот момент он вспомнил — и потому позабыл о своем удивлении, — что у Гейста в доме была женщина. Эти странные слова, должно быть, относились к женщине. Дэвидсон справился со своим нелепым страхом и спросил, чтобы доказать свою дружбу, и не зная, что бы ему другое сказать:

— Может быть, вам не хватает провизии?

Гейст улыбнулся и покачал головой.

— Нет, нет, не беспокойтесь. У нас довольно хорошие запасы. Спасибо. Я позволил себе задержать вас не потому, чтобы нам чего-нибудь недоставало, мне или моей… спутнице. Особа, о которой я думал, когда решился обратиться к вам за содействием, — мистрис Шомберг…

• — Я с ней говорил, — перебил Дэвидсон. v — Ах, вы?.. Да, я надеялся, что она найдет способ…

— Но она мне не много сказала, — прервал Дэвидсон, который был не прочь узнать побольше — он сам не знал что. i — Гм… да. Но моя записка? Да? Она нашла возможность передать ее вам? Это хорошо, это очень хорошо. У нее больше ресурсов, чем это кажется.

— Это часто бывает с женщинами, — заметил Дэвидсон.

Впечатление странности, мучившее Дэвидсона при одной мысли, что его собеседник увез девушку, сглаживалось с каждым мгновением.

— Всегда бывают неожиданности, — обобщил он, стараясь подать Гейсту веревку, за которую тот не схватился, ибо спокойно продолжал:

— Это шаль мистрис Шомберг.

Он пощупал материю, висевшую у него на руке.

— Кажется, индийская, — добавил он, глядя на нее.

— Не особенно ценная, — сказал правдивый Дэвидсон.

— Не особенно ценная, — повторил Гейст. — Но самое важное, это, что она принадлежит жене Шомберга. Ужасный негодяй этот Шомберг. Вы не согласны с этим?

Дэвидсон слабо улыбнулся.

— Мы там привыкли к нему, — проговорил он, словно стараясь найти извинение всеобщей малодушной терпимости в отношении этого явного бича божия, — Я не могу так его назвать. Я знаю его только как трактирщика.

— Я его и как трактирщика не знал до той минуты, как вы были любезны доставить меня в Сурабайю, и я остановился у него из экономии. Гостиница «Нидерланды» слишком дорога, и там считается, что каждый должен привезти с собой своего слугу. Это неудобно.

— Конечно, конечно, — с живостью согласился Дэвидсон.

После короткого молчания Гейст снова заговорил о шали, которую надо было вернуть госпоже Шомберг.

— У нее могут выйти большие неприятности, — сказал он, — если она не сможет ее предъявить в случае, когда спросят о ней, — Это его, Гейста, сильно тревожило. Он знал, что она трс пещет перед Шомбергом. Очевидно, не без причин.

Дэвидсон это также заметил.

— Это ей не помешало, — сказал он, — обмануть своего мужа, так сказать, ради постороннего человека.

— Ах, вам известно? — ответил Гейст. — Да, она мне… она нам помогла.

— Она рассказала мне об этом. У меня с нею был целый разговор, — пояснил Дэвидсон. — Разговор с мистрис Шомберг! Вы представляете себе это? Если бы я рассказал товарищам, они бы мне не поверили. Как вы ее приручили, Гейст? Как вам пришло в голову? Правду говоря, она на вид так глупа, что кажется, будто не понимает человеческой речи, и так труслива, что должна бояться цыпленка. О женщины, женщины! Нельзя знать, что может скрываться в самых смирных.

— Она заботилась о сохранении своего общественного положения, — сказал Гейст, — это очень почтенное стремление.

— Значит, вот в чем дело? Я об этом как будто догадывался, — признался Дэвидсон.

Потом он рассказал Гейсту о сценах, происшедших после его бегства. Гейст слушал с вежливым вниманием и чуть-чуть нахмурился, но не высказал ни малейшего удивления и не сделал никакого замечания. Когда Дэвидсон кончил, Гейст подал ему шаль, и Дэвидсон обещал сделать все возможное, чтобы тем или иным способом тайно возвратить ее госпоже Шомберг. Гейст высказал свою благодарность несколькими простыми словами, которым придавал еще более цены в высшей степени любезный тон, которым они были произнесены. Дэвидсон готовился к отплытию. Они не смотрели друг на друга. Вдруг Гейст сказал: