Джозеф Конрад - Победа

— Понимаете ли вы власть подобных тварей?

Шепот мистера Джонса обжигал ухо Гейста.

— Видано ли более омерзительное зрелище? Есть от чего получить отвращение ко всему земному шару. Надо полагать, что она нашла родственную душу! Подойдите! Если мне придется убить вас под конец, вы, может быть, умрете исцеленным!

Гейст повиновался приставленному к ею спине, между лопатками, револьверу. Он очень ясно его ощущал, но не ощущал почвы под ногами, которые медленно взошли по ступенькам без участия его сознания. Сомнение вливалось в него; сомнение нового рода, сомнение бесформенное, отвратительное. Ему казалось, что это сомнение наполняло все его существо, проникало во все его члены и даже во внутренности. Он внезапно остановился, подумав, что человек, испытывающий подобное ощущение, больше не может жить или, быть может, уже перестал жить.

Вокруг все дрожало без остановки — бунгало, лес, поляна; даже земля и небо беспрерывно содрогались; и единственное, что оставалось неподвижным в этой трепещущей вселенной, была внутренность освещенной комнаты и одетая в черное женщина, залитая светом восьми свечей. Они разливали вокруг себя нестерпимо яркий свет, от которого глазам Гейста было больно, который, казалось, иссушал его мозг лучами адского пламени. Его ослепленные глаза только через несколько мгновений различили Рикардо, сидевшего неподалеку на полу, наполовину отвернувшись от двери; его приподнятый профиль выражал сильное, безумное восхищение.

Рука мистера Джонса оттащила Гейста немного назад. Он воспользовался раскатом грома, чтобы саркастически прошептать ему на ухо: «Разумеется!»

Огромный стыд подавил Гейста, дикое, безумное ощущение преступности. Мистер Джонс увлек его еще дальше в темноту веранды.

— Это серьезно, — начал он, изливая прямо в ухо Гейста свой яд злобного призрака. — Я не раз вынужден был закрывать глаза на его маленькие похождения, но на этот раз это серьезно. Он нашел родственную душу. Грязные души, бесстыдные и нукавые! Грязные тела, тела из уличной грязи! Повторяю вам, мы бессильны перед чернью. Я, я сам, едва не попался! Он просил меня удержать вас, покуда он не подаст мне сигнала. Я не нас должен убить, а его! После этого я не потерплю его возле себя и пяти минут.

Он слегка встряхнул руку Гейста.

— Если бы вы не заговорили случайно об этой твари, нас обоих к утру не было бы в живых. Он заколол бы вас кинжалом на ступенях веранды, после вашего ухода, затем вернулся бы домой и всадил бы мне в ребра этот же самый нож. Он не страдает предрассудками. Чем ниже происхождение, тем шире свобода›тих простых душ! Я ясно читаю его замысел; его хитрость едва не завлекла меня в сети.

Он выставил голову вперед, чтобы сбоку заглянуть в комнату. Гейст тоже сделал шаг, повинуясь легкому давлению этой твердой руки, которая охватывала его локоть жестким, костлявым кольцом.

— Смотрите! — пробормотал ему на ухо с фамильярностью призрака сумасшедший скелет бандита, — Смотрите, как простодушный Альцест лобзает сандалию нимфы, он на пути к устам, он все позабыл, в то время как грозная флейта Полифема звучит совсем близко! Если бы только он мог ее слышать! Наклонитесь немного!

Возвратившись, словно на крыльях, к бунгало Гейста, Рикардо застал Лену ожидающею его, одетой в черное платье. Окрылявший его восторг сразу уступил место робкому и трепетному терпению перед бледным лицом молодой женщины, перед неподвижностью ее спокойной позы, тем более удивительной для него, что он испытал на себе силу ее рук и непобедимую энергию ее тела.

Инстинктивный жест этих рук, протянутых вперед, остановил Рикардо, который неподвижно замер между дверью и креслом с почтительной податливостью человека, уверенного в своей победе и имеющего возможность выждать время. Эта сдержанность смутила молодую женщину. Она выслушала страстные уверения Рикардо, его ужасные комплименты и еще более отвратительные признания в любви. У нее хватило даже сил встретить взгляд косых, бегающих, полных дикого вожделен и и глаз.

— Нет, — говорил он после неистового потока слов, в котором самые яростные любовные фразы смешивались с ласковы ми мольбами. — Кончено! Не бойтесь меня. Я говорю разумно Послушайте, как спокойно бьется мое сердце. Десятки раз сегодня, когда я видел вас перед собой — вас! вас! вас! — я думал, что оно разорвет мне ребра или выскочит в горло. Оно разби лось в ожидании этого вечера, этой самой минуты. А теперь оно без сил: посмотрите, как оно тихонько бьется.