Уильям Моэм - Вилла на холме

Он поцеловал ей руку, затем с достоинством, в котором отнюдь не было ничего нелепого, медленно удалился по зеленой лужайке и вскоре исчез за живой изгородью. Через пару минут Мэри услышала шум мотора отъезжавшей машины.

Беседа с Эдгаром крайне утомила Мэри. Две последние ночи она так по-настоящему и не отдыхала и теперь, убаюканная шелковой гладкостью летнего воздуха и приятным для слуха однообразным стрекотанием цикад — единственным нарушавшим тишину звуком, — задремала. Час спустя она проснулась и почувствовала, что к ней вернулись силы. Она побродила по старому саду; потом ей захотелось посидеть на террасе и полюбоваться открывавшимся оттуда видом на город, который особенно живописно должен был выглядеть сейчас, при свете угасавшего дневного светила. Когда она приблизилась к дому, навстречу ей вышел Чиро, слуга.

— Синьора, вам звонит синьор Роландо, — сказал он.

— Спросите, что он хочет мне передать.

— Он хочет поговорить с вами, синьора.

Мэри едва заметно пожала плечами. Именно сейчас ей вовсе не хотелось беседовать с Роули; однако потом ей пришло в голову, что он, быть может, намеревается что-то ей сообщить. Ее не оставляла мысль о бедном юноше, чье тело лежало на склоне холма. Она подошла к телефону.

— У вас лед дома есть? — спросил Роули.

— Вы что, звоните мне только для того, чтобы это выяснить? — холодно отозвалась молодая женщина.

— Не только. Хочу спросить вас также, есть ли у вас джин и вермут.

— Больше вам ничего не надо?

— Конечно, надо. Хочу узнать, не угостите ли вы меня коктейлем, если я сяду в такси и пожалую к вам.

— У меня полно дел.

— Вот и отлично. Я приеду и помогу вам.

Раздраженно передернув плечами, Мэри велела Чиро приготовить все необходимое для коктейля и прошла на террасу. Ей не терпелось как можно скорее покинуть Флоренцию. Теперь она ненавидела этот город, однако ей не хотелось, чтобы ее отъезд породил массу толков. Что ж, может быть, и неплохо, что сейчас приедет Роули — она попросит у него совета. В сущности, как нелепо, подумала она, что приходится так надеяться на человека, слывущего самим воплощением ненадежности.

Через четверть часа появился Роули. Когда он шел к ней по террасе, Мэри отметила, какой контраст составляют они с Эдгаром. Последний, невзирая на свой высокий рост и худобу, имел весьма элегантный вид, держался с прирожденным достоинством и уверенностью, — как человек, за много лет привыкший, что окружающие ему повинуются. Заметив его в толпе, каждый сразу же спросил бы, кто этот человек с волевым лицом и властными манерами? Роули же, коренастый и невысокий, носивший свои костюмы так, как будто то были какие-то робы, шел к ней сейчас по террасе, как всегда сутулясь и засунув руки в карманы; веселый и беззаботный, он двигался с какой-то дерзкой медлительностью, и Мэри вынуждена была признать, что в нем все же было нечто привлекательное. Его вечная улыбка и читавшаяся в серых глазах добродушная насмешливость не позволяли, конечно, воспринимать этого человека всерьез, но с ним, по крайней мере, легко было общаться. Мэри внезапно пришло в голову, что, невзирая на все его недостатки (и не учитывая оказанную им ей большую услугу), она чувствовала себя с ним свободно и непринужденно. В его присутствии можно было держаться естественно, не было нужды кого-то из себя строить — прежде всего по той причине, что он сразу почувствовал бы притворство и тотчас над нею бы посмеялся, и еще потому, что сам он никогда никого из себя не строил.

Роули смешал коктейль, залпом осушил стакан и удобно устроился в глубоком кресле. Потом он бросил на Мэри озорной взгляд.

— Ну что, дорогая, столп империи вас отверг?

— Как вы узнали? — тут же спросила она.

— Простейший логический вывод. Вернувшись в отель, он поинтересовался расписанием поездов и, когда узнал, что может успеть на вечерний экспресс, следующий из Рима в Париж, заказал такси, чтобы ехать в Пизу. Ну, я и догадался, что, если бы не подобная встряска, вряд ли он отбыл бы так поспешно. Говорил же я вам: глупо с вашей стороны было все ему выбалтывать. Трудно ведь ожидать от подобного человека, что он переварит подобную историю.

Коль скоро Роули отнесся ко всему этому так легкомысленно, ей не было смысла делать из этого трагедию. Так что Мэри сказала с улыбкой:

— Он вел себя очень достойно.

— Еще бы! Не сомневаюсь, он держался как истинный джентльмен.

— Он и есть истинный джентльмен.