Жан де Лафонтен - Любовь Психеи и Купидона

— Управляющий всеми твоими делами недалеко от замка; ты запретил ему удаляться. Попробуйте-ка вдвоем побороться со мной. Вы окажетесь и впрямь большими ловкачами, если не дадите своей красавице погибнуть, когда она станет выполнять приказание, которое получит от меня сегодня.

С этими словами она велела позвать к себе Психею, приказала той идти за нею и повела красавицу на птичий двор замка. Там под навесом были свалены в одну кучу четыре сорта зерна, которые были доставлены богине как корм для ее голубей. Это была целая гора зерен, занимавшая весь склад и доходившая до конька крыши. Киферея сказала Психее:

— С этого дня я хочу кормить моих голубей только просом и чистой пшеницей. Рассортируй это зерно на четыре сорта и сложи его в четыре кучи по четырем углам двора. Я уезжаю в Амафонт [67] Амафонт — один из древнейших городов на Кипре, финикийская колония со святилищем Афродиты (Астарты). Здесь — в значении одного из владений Венеры. , чтобы немного развлечься, а к вечеру вернусь. Если к моему возвращению работа не будет выполнена и хоть одно зернышко окажется нерассортированным, я отдам тебя в руки слуг, исполняющих мои приговоры.

С этими словами Венера села в колесницу и умчалась, оставив Психею в полном отчаянии. В самом деле, заданная ей работа была по силам даже не Геркулесу, а разве что какому-нибудь демону.

Как только Амур узнал об этом, он послал за феей, которая с помощью курений, магических кругов и заклинаний созвала муравьев со всего мира — как из ближних краев, так и с самых концов света — и собрала их вокруг кучи. Некоторым из них пришлось пропутешествовать в этот день четыре тысячи лье. Любо было видеть, как все новые орды и караваны их подходили туда со всех сторон.

Муравьи не стали дожидаться благодарности и ушли так же быстро, как пришли.

— Будьте счастливы, — молвила им вдогонку Психея. — Желаю вам, чтобы кладовые ваши не пустели. Если хлопотать о мирских благах — удовольствие, хлопочите и будьте счастливы.

Когда Венера вернулась и увидела четыре груды зерна, она немало удивилась, но еще больше огорчилась. К ней никто не решался подступиться, на нее не осмеливались даже взглянуть. Амуры, Грации — все от нее убегали.

— Как! — воскликнула Венера. — Простая рабыня смеет мне сопротивляться! Я каждый день даю ей повод для триумфа! Кому теперь будет страшна Венера? Кто склонится перед ее могуществом? О красоте я уже не говорю: теперь богиня ее — Психея! О, Судьбы, что я вам сделала? Юнона покарала Ио и многих других; нет женщины, которая не мстила бы за себя; одна Киферея лишена этой светлой радости. Но я должна довести дело до конца. Последнее слово еще не сказано, Психея! Мой сын вредит тебе: чем более он упорствует, покровительствуя тебе, тем упорнее моя решимость погубить тебя.

Эта решимость не привела, однако, к тем последствиям, на какие рассчитывала Венера. Через два дня она снова призвала Психею и, скрывая свою досаду, сказала ей:

— Так как для тебя нет ничего невозможного, ты отправишься в царство Прозерпины. И не надейся ускользнуть от меня, покинув мои владения: на земле нет такого места, где бы я тебя не отыскала. Если, однако, ты захочешь остаться в Аиде, я буду этим очень довольна. Ты передашь мой поклон тамошней царице и скажешь ей, что я прошу дать мне коробочку ее румян; я в них нуждаюсь, как ты видишь, — из-за болезни сына я сама изменилась. Немедленно принеси мне, что тебе дадут, но сама этого трогать не смей.