Артур Дойл: Тайна замка Свэйлклифф

Мое приветствие, судя по всему, совершенно его ошеломило.

— Мастер Фрэнк, — едва слышно проговорил он срывающимся голосом. С раннего детства мы были закадычными друзьями и оставались хорошими приятелями, когда я в свои 22 года отбыл в Штаты.

— Пожмем же руки! — воскликнул я, хватая ладонь, которую он не осмеливался мне протянуть. — Пойдем, и ты обо всех мне расскажешь: о пасторе, о старом скряге Гловере и его шалопае-племяннике. А как поживает очаровательная Роз Эванс, за которой все вы тут, когда я уезжал, ухаживали, не оставляя мне ни малейшего шанса?

Я осекся. Лицо Джема сделалось мертвенно-бледным, черты его исказились. Я вспомнил, что мой друг всегда отличался вспыльчивостью, из-за чего и получил в школе прозвище: Король-Тигр. Как-то в детстве я вызвал Джема на драку, и памятку о той своей оплошности до сих пор ношу на плече.

— Черт побери, ты в своем уме? — воскликнул он. — Как ты смеешь говорить мне такое?

— Это ты, кажется, не в себе, — отвечал я. — Странно же ты приветствуешь возвращение старого друга.

— Так ты ни о чем не знаешь? — хмуро проговорил он, вызывающе смерив меня косым взглядом.

— О чем это? Мама не делится со мной местными новостями. Давай же, сам расскажи обо всем.

Он яростно оттолкнул мою ладонь. Это снова был Король-Тигр. Будто забыв обо мне на минуту, он взошел на насыпь и устремил сквозь листву напряженный взгляд — туда, где виднелись крытая красной черепицей церковь, остроконечная крыша школы и эверсфолдские амбары.

— Черт меня надоумил снова вернуться в родные места! Зачем? Разве что перерезать тут себе горло, чтобы покончить с этим уже навсегда?

— Джемми, в чем дело? — вскричал я, обеспокоившись не на шутку. — Скажи мне, и клянусь, я помогу тебе все уладить.

— Там все расскажут. А уладить тут ничего не сможет уже ни один человек на свете.

— Послушай, дружище, — снова начал я, теряясь в догадках, — похоже, у тебя неприятности; какие — этого мне, может быть, знать пока и не обязательно. Но если кошелек или просто дружеская рука способны тебе как-то помочь, счастлив буду предложить и то, и другое! Сейчас дела у меня идут прекрасно, но я знаю: чуть переменись фортуна, и ты ответишь мне тем же. Auld lang syne — вот наш с тобой сегодняшний девиз!

На мгновение лицо Джемми вновь просветлело, но он быстро взял себя в руки.

— Чтобы добраться до места, денег мне хватит, — последовал резкий ответ.

— Где же оно, это место?

— В копях Колорадо. «Камбрия» отчаливает сегодня вечером, и я вместе с ней. Живой или мертвый, Джемми Кинг никогда уже вас тут не потревожит. — С этими словами он повернулся, бросился прочь и секундой позже скрылся за поворотом.

Вне себя от изумления и мучительной душевной боли я продолжил свой путь. Но по мере приближения к дому радость затмила все прочие чувства, и несколько минут спустя я совершенно забылся в объятиях матери, которую, к счастью, изменения коснулись меньше всего.

Читатель легко представит себе этот сбивчивый, жадный обмен расспросами, за которым пролетели первые часы. Лишь после обеда, погрузившись в состояние ленивого блаженства, что наступает обычно после десерта, когда стихает звон посуды и исчезают слуги, я вновь вернулся мыслями к странной встрече.

— Кстати, мама, по пути сюда я встретил Джемми Кинга. Я и предположить не мог, что человек за столь короткий срок способен так измениться.

Сообщение это привело маму — по природе своей, привычкам и убеждениям человека в высшей степени умиротворенного — в состояние величайшего возбуждения. Даже ленточки и кружева на чепчике ее взволнованно затрепетали.

— Джеймс Кинг здесь? — воскликнула она.

— Да, мы встретились на Шутерс-Хилл. А что такое с ним приключилось?

— На Шутерс-Хилл? Значит, его выпустили. Боже милостивый, как это неблагоразумно!

— Выпустили откуда? — спросил я озадаченно. — Он что, побывал в сумасшедшем доме?

— В Дартмурской тюрьме, — последовал мрачный ответ.

— Джемми Кинг?! — я даже вскочил с места во гневе. — Ты шутишь. Но за что?

— Сущая безделица: человека чуть не прикончил, — ответила она.

Плечо мое отозвалось резкой болью. Я получил еще один ответ, но готов теперь был поклясться, что жертва Джема заслужила свою участь.

— Довели же его, должно быть. Кто этот человек?

— Несчастный Мик Гловер, племянник старого Сэмпсона.

— Мик всегда был чертовски дерзок. — Я готов был защищать приятеля до последнего, на какое бы злодеяние не толкнула его злая судьба. Мама, естественно, тут же осудила эту мою к нему снисходительность.