Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.23. Из сборника «Новые сказки Нинон». Рассказы и очерки разных лет. Наследники Рабурдена

— Да, совсем я разленился, — ответил молодой человек.

— Ну и зря, — сказал арендатор. — Вчера в вершах было полным-полно рыбы. В эту пору наловишь сколько душе угодно. Да и развлечетесь. Поедемте завтра поутру?

У него был такой благодушный вид, что Фредерик, подумав о Наис, не решился ему перечить.

— Боже мой, да я охотно поеду, только разбудите меня, а то на рассвете я сплю как убитый.

Госпожа Ростан, слегка встревожившись, опустила вышиванье на колени.

— Главное, будьте осторожны… я всегда сама не своя, когда вы уходите в море.

На другое утро папаша Микулен тщетно звал Фредерика: окно молодого человека так и не распахнулось. Тогда он обратился к дочери:

— Ступай ты, авось тебя он услышит.

Но Наис не поняла злобной иронии его слов и пошла будить Фредерика. Совсем еще сонный, он было увлек ее к себе в теплую постель, но девушка убежала, поцеловав его на ходу. Через десять минут молодой человек вышел, одетый в серый парусиновый костюм. Микулен терпеливо дожидался, сидя на парапете террасы.

— Теперь по утрам уже прохладно, вы бы захватили шейный платок, — посоветовал старик.

Наис принесла платок, затем мужчины спустились по крутой лестнице к морю, а девушка, стоя наверху, провожала их взглядом. Садясь в лодку, Микулен оглянулся на дочь, и две глубокие складки резко обозначились в углах его рта.

Уже пять дней неистовствовал мистраль, холодный северо-восточный ветер. Накануне к вечеру он стих, с восходом подул снова, пока еще слабо. В этот утренний час на море, исхлестанном накануне резким ветром, была сильная зыбь; волны отливали всеми оттенками густой синевы, первые косые лучи солнца разбрасывали по их гребням огненные блики. Кристально-прозрачное небо казалось почти белым. Марсель в глубине залива был виден как на ладони, можно было сосчитать окна в домах. На вершинах прибрежных скал заиграли необыкновенно нежные розовые краски.

— Когда пойдем обратно, нас поболтает, — сказал Фредерик.

— Пожалуй, что и так, — отозвался Микулен.

Старик греб молча, не поворачивая головы. С минуту молодой человек смотрел на его напряженную спину, думая о Наис. Он видел загорелую шею старика да мочки красных ушей с продетыми в них золотыми серьгами. Затем он нагнулся, с интересом всматриваясь в морскую глубь, убегавшую из-под лодки. Море потускнело, длинные стебли водорослей разметались по волнам, словно волосы утопленниц. Фредерику стало тоскливо, даже страшновато.

— Послушайте, папаша Микулен, а ветер-то крепчает, — сказал он после долгого молчания, — будьте осторожны, я ведь плаваю как топор.

— Знаю, знаю, — сухо ответил старик.

И продолжал равномерно взмахивать веслами. Лодка плясала на волнах. Огненные блики погасли. Под резкими порывами ветра пена фонтаном взлетала вверх. Фредерику не хотелось выказывать страх, но на душе у него было неспокойно. Он многое бы дал, чтобы лодка повернула к берегу. Наконец, потеряв терпение, он воскликнул:

— Где, к черту, поставлены у вас верши? В Алжир вы меня везете, что ли?

— Теперь уже близко, — не спеша ответил папаша Микулен.

Вдруг он бросил весла, выпрямился и начал внимательно вглядываться в берег, отыскивая ориентир; пришлось грести еще минут пять, пока лодка очутилась меж двумя пробковыми буйками, указывавшими, где поставлены верши. Но он не сразу принялся их вытаскивать, сначала обернулся и посмотрел в сторону Бланкарды. Фредерик, следя за его взглядом, увидел под соснами белое пятно. Это Наис в своем светлом платье все еще стояла, облокотившись о парапет.

— Сколько у вас вершей? — спросил Фредерик.

— Тридцать пять… прохлаждаться не приходится.

Он схватил ближайший буек и вытащил первую вершу. Здесь было очень глубоко, и веревке, казалось, не будет конца. Наконец вынырнула плетеная корзина с привязанным к ней большим камнем, который удерживал ее на дне; как только вершу вытащили из воды, три рыбы затрепыхались в ней, словно птицы в клетке. Казалось, слышится шорох крыльев. Вторая корзина была пуста, в третьей лежала довольно редкая находка — маленькая лангуста, которая изо всех сил била хвостом. Теперь Фредерик увлекся, позабыл свои страхи и, перегнувшись через борт, с бьющимся сердцем ожидал появления вершей. Стоило ему услышать шум, похожий на шорох крыльев, как его охватывал азарт охотника, подстрелившего дичь. Вода ручьями текла с вершей, возвращавшихся в лодку. Вскоре одна за другой были подняты все тридцать пять. В них было не менее пятнадцати фунтов рыбы — богатый улов для тех мест, ибо в марсельской бухте, по многим причинам, а в особенности из-за того, что рыбаки ставят там сети с мелкими ячейками, рыбы с каждым годом становится все меньше.