Чжоу Ли-бо - Ураган

Взяв с собой Вань Цзя, он отправился к старику Тяню.

Тянь Вань-шунь резал на дворе солому и, завидев гостей, выбежал встречать их за ворота.

Дом старика был совсем еще новый, но западная комната, из которой помещик уже вывел своих лошадей, выглядела настоящей конюшней. Штукатурка обвалилась, двери были все изгрызаны. На полу лежал навоз. Мухи носились тучами. Для того чтобы здесь жить, надо было как следует все отремонтировать.

Тянь Вань-шунь пригласил гостей в восточную комнату. На кане сидела седая слепая старуха, одетая в залатанный голубой халат, и наощупь сучила конопляное волокно.

Старик Тянь с гордостью объяснил ей:

— К нам пришел начальник Сяо.

— А… а… начальник Сяо! — обрадовалась слепая.

Обернувшись на голос, она вся потянулась вперед, щуря мутные глаза, словно хотела разглядеть начальника бригады. Потом суетливо вытерла рукавом край кана и заботливо пригласила:

— Садись, товарищ, садись. Ты поистине наш благодетель и спаситель! Ведь как только вы приехали, помещик сразу же увел отсюда лошадей.

Она пошарила руками по кану и, нащупав Сяо Сяна, вполголоса заговорила:

— Этот Хань Лао-лю не человек, не человек!.. Это сам князь преисподней. Убейте его, освободите людей из-под страшной власти!

Старуха пошарила на полочке и достала коробку с табаком:

— Покури, покури, наш заступник…

Тянь Вань-шунь зажег пучок соломы и бережно, обеими руками поднес Сяо Сяну. Тот прикурил, стал расспрашивать про помещика и наконец упомянул об их дочери.

Старик остановил его глазами, умоляя не говорить об этом, но старуха уже услышала.

— Ты про дочку нашу спросил, товарищ? Она умерла, бедняжка, умерла…

Из глаз старухи потекли слезы.

Старик Тянь прикрикнул на жену:

— Смотри у меня! Начальник Сяо пришел навестить нас, а ты опять со своими слезами!

— Ах!.. — вздохнула старуха, вытирая глаза узловатыми пальцами. — Дочка моя — несчастное дитя…

— Пойдем, начальник Сяо, погуляем, а то начнет она плакать, так конца этому не будет, — предложил Тянь Вань-шунь.

— Вот уже три года плачет, — со вздохом сказал старик, когда они вышли за ворота.

— Отчего она ослепла? — спросил Сяо Сян.

— А кто ж ее знает! Может и от слез. Беда на нас свалилась… Был сын, и тот умер. Вот это уж действительно жалко. Вспомнишь, так тяжело станет, что и самому жить не хочется. Хотя бы дочка жива осталась, и то нам, старикам, было бы легче…

— А отчего дочь умерла?

— Пойдем, начальник, к северным воротам, там и поговорим.

Косые лучи солнца скользили по поверхности реки, и на воде трепетали ослепительные блики. У берегов река зеленела зарослями тростника. Цвели водяные каштаны. Над водой стремительно носились ласточки. В воздух поднимались цапли и, описав круг, снова опускались в камыши. На противоположном берегу пестрели возделанные поля, по этому берегу раскинулись заливные луга.

Тянь Вань-шунь привел своих гостей к маленькому холмику, затерянному среди густо разросшейся полыни. Это была могила Цюнь-цзы. Они присели на траву, и тут старик досказал последнюю трагическую главу жизни дочери.

Хотя помещик и увел Цюнь-цзы к себе, она наотрез отказалась стать его любовницей. Он пробовал действовать лаской, потом угрожал, но девушка осталась непоколебимой. Тут Хань Лао-лю узнал, что у нее есть жених, и его соглядатаи донесли ему, что человек этот скрывается в деревне и ведет работу в пользу антияпонской партизанской армии. Хань Лао-лю рассвирепел, стал требовать, чтобы Цюнь-цзы выдала жениха, и, так как она молчала, решил заставить девушку заговорить под пыткой. Ее раздели и привязали к столбу.

— А ее жених действительно был связан с антияпонской армией? — спросил Сяо Сян.

Старик Тянь оглянулся по сторонам и вполголоса ответил:

— Да, был… был… Цюнь-цзы, конечно, знала об этом, только она не указала места, где он скрывался, и даже под пыткой не назвала его имени.

— А как его фамилия?

— Фамилия его была Чжан Дянь-юань… И вот Хань Лао-лю бил и мучил Цюнь-цзы до полуночи, а потом прогнал. Не знаю, как она до дому добралась! Упала на кан, и уж не встала больше. Сначала только плакала да кричала от боли, а потом, смотрим, кровью харкать начала. Недели через две и померла.

— А где теперь Чжан Дянь-юань?

— В ту самую ночь она попросила меня предупредить Чжана, чтобы он уходил. И он ушел, а где теперь, не знаю. С той поры вестей о нем не было.

Они встали. Сяо Сян с грустью посмотрел на могилку, потом участливо похлопал старика по плечу и утешил как мог. Тронулись в обратный путь.