Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Том 2

— Мистер Боффин говорит так по своей доброте, — сказал Венус. — А я все же запачкал руки в этом грязном деле, и час-другой они у меня были не такие чистые, как бы мне хотелось. Но свою вину я загладил вскоре же, и, надеюсь, полностью.

— Загладили, Венус, — сказал мистер Боффин. — Загладили, загладили.

Преисполненный благодарности, Венус почтительно склонил голову.

— Спасибо, сэр. Весьма вам, сэр, признателен за все. За ваши добрые слова, за то, как вы меня приняли и подбодрили, когда я впервые к вам обратился, и за воздействие, которое вы оказали на одну леди — и вы и мистер Джон Гармон. — И, назвав это имя, он поклонился и его обладателю.

Вегг не пропустил этого имени мимо ушей, поклон не укрылся от его зорких глаз, и тень подобострастия уже скользнула по его наглой физиономии, но тут ему пришлось снова устремить внимание на своего бывшего компаньона.

— Все остальное, надеюсь, вам теперь понятно, мистер Вегг, — сказал Венус, — и дальше, сэр, объясняйтесь сами, потому что я умолкаю. Однако во избежание каких-либо неприятностей или кривотолков по поводу одного важного, на мой взгляд, пункта, и чтобы вам окончательно все стало ясно под конец нашего знакомства, позволю себе — с согласия мистера Боффина и мистера Джона Гармона — повторить то, что я уже имел удовольствие сказать здесь. Сайлас Вегг, вы отъявленный негодяй!

— А вы болван! — крикнул Вегг, прищелкнув пальцами. — И я давно бы с вами развязался, если бы мог. Будьте уверены, намеренье такое у меня было. А теперь скатертью дорожка. Мне же больше достанется. Потому что со мной посчитаются, — тут он удостоил взглядом мистера Боффина и мистера Гармона, — и я по своему счету получу сполна. Очень даже хорошо, что он пошел на попятный. Чего же еще ждать от этой анатомической кишки, — кивок в сторону мистера Венуса. — Но со мной шутки плохи. Давайте мне отступного, цену себе я уже назначил. Итак, подходит — соглашайтесь, не подходит — дело ваше.

— Не подходит, Вегг, — со смехом ответил мистер Боффин. — Поскольку это касается меня, то не подходит.

— Боффин! — вскричал Вегг, свирепо уставившись на него. — Я понимаю, почему вы вдруг осмелели. Медь-то проступает под вашей серебряной чеканкой! Вас оттерли, вам теперь терять нечего, вот вы и задрали нос. Все ваши мыслишки как сквозь грязное стекло проступают. Но мистер Гармон дело другое. Мистеру Гармону действительно есть что терять. До меня дошли слухи о мистере Гармоне, и в газетах кое на что намекают. Поэтому на вас, Боффин, мне наплевать. Я лучше спрошу мистера Гармона, известно ли ему, что это за документ?

— Это завещание моего покойного отца, более позднее, чем то, которое было оставлено мистеру Боффину… если вы будете грубить мистеру Боффину, я вас поколочу. Согласно этому более позднему документу мой отец оставил все свое состояние казне, — невозмутимо проговорил Джон Гармон, поскольку невозмутимость способна сочетаться с суровостью.

— Правильно! — крикнул Вегг. — В таком случае, — он скособочился, перенеся всю тяжесть тела на деревянную ногу, скособочил свою деревянную башку и скосил глаза на Джона Гармона. — В таком случае, разрешите вас спросить, сколько стоит этот документ?

— Ничего не стоит, — ответил Джон Гармон.

Вегг повторил эти слова с презрительным смешком, хотел было отпустить какую-то ядовитую шуточку и вдруг, к величайшему своему удивлению, почувствовал, как его схватили за галстук, встряхнули так, что у него зубы лязгнули, протащили через всю комнату и ткнули в угол.

— Подлец! — крикнул Джон Гармон, чьи по-матросски сильные руки сжимали Сайласа точно в тисках.

— Вы стучите моей головой об стену, — еле выговорил ют.

— Да, стучу. И буду стучать, — ответил Джон Гармон, подкрепляя свои слова действием. — А за удовольствие вышибить тебе мозги я не пожалел бы и тысячи фунтов. Слушай, подлец, и смотри на эту флягу!

Флягу, в назидание Сайласу, показывал Хлюп.

— В этой фляге, подлец, хранилось самое последнее завещание моего несчастного, во всем изверившегося отца. В нем он отказал решительно все свое состояние моему и твоему благодетелю, мистеру Боффину, а меня и мою сестру (умершую от горя к тому времени) лишил наследства. Эту флягу мой и твой благодетель нашел уже после того, как вступил в права наследника. Такая находка безмерно огорчила его, потому что это завещание незаслуженно порочило память моей покойной сестры и мою, поскольку меня тоже считали покойником. Он закопал эту флягу в принадлежащей ему куче мусора, и там она лежала, когда ты рылся и шарил в двух шагах от нее. Он решил утаить найденное завещание, но уничтожить его, хоть и с благой целью, не посмел, боясь преступить закон. После того как здесь, в этом доме, узнали, кто я такой, мистер Боффип, все еще не успокоившись, поделился со мной своей тайной и заставил меня пойти на одно условие, которого такая собака, как ты, разумеется, оценить не можешь. Я убедил его откопать флягу и представить документ куда следует. Первое было сделано у тебя на глазах, второе — без твоего ведома. Поэтому бумажонка, шуршащая в твоих руках при каждой встряске… душу бы из тебя вытрясти! — не стоит и трухлявой пробки от этой фляги. Ну, все понял?