Чарльз Диккенс - Пойман с поличным

— Это он? — спросил я, указывая рукой вперед.

Следы колес спустились к самой воде и, повернув, оставили на песке большую петлю. И вот мы увидели, что, дописывая и вытягивая эту петлю, по направлению к нам движется кресло на колесах, которое катит мужчина.

— Да, дядя, — сказала мисс Найнер, — это действительно моя тень.

Когда кресло приблизилось к нам, а мы к нему, я увидел в нем укутанного в пледы старика с поникшей на грудь головой. Кресло катил очень степенный, но очень сметливый на вид человек, седой и слегка прихрамывающий. Они уже миновали нас, как вдруг кресло остановилось и сидевший в нем старик махнул рукой и окликнул меня по имени. Я пошел обратно и минут на пять расстался с мистером Слинктоном и его племянницей.

Когда я вернулся, мистер Слинктон заговорил первый. Больше того — я еще не успел к ним подойти, а он уже сказал, возвысив голос:

— Хорошо, что вы не задержались дольше, мистер Сэмсон. а не то моя племянница умерла бы от любопытства, — так ей не терпится узнать, кто ее тень.

— Это один из бывших директоров Ост-Индской компании, — сказал я. — Он близкий друг нашего общего знакомого, в доме которого я имел удовольствие познакомиться с вами. Некий майор Бэнкс. Вы слыхали о нем?

— Никогда.

— Очень богатый человек, мисс Найнер, но очень старый и очень хворый. Приятный, умный… весьма интересуется вами. Он как раз распространялся о том, что заметил, до чего вы и ваш дядя привязаны друг к другу.

Мистер Слинктон снова снял шляпу и провел рукой по прямой дорожке, — казалось, он сам спокойно прошелся по ней следом за мной.

— Мистер Сэмсон, — сказал он, ласково взяв племянницу под руку, — мы всегда были глубоко привязаны друг к другу, — ведь у нас было очень мало близких родных. Теперь их стало еще меньше. Нас с тобой, Маргарет, связывают крепкими узами те, кого уже нет на свете!

— Милый дядя! — пролепетала девушка, отвернувшись, чтобы скрыть слезы.

— У нас есть общие воспоминания и горести такого рода, мистер Сэмсон, — проникновенно продолжал он, — что было бы поистине странно, если бы мы относились друг к другу холодно и равнодушно. Если вы припомните одну нашу с вами беседу, вы поймете, о чем я говорю. Успокойся, милая Маргарет! Не падай духом, не падай духом. Моя Маргарет! Я не в силах видеть, как ты убиваешься!

Бедная девушка была очень расстроена, но скоро овладела собой. Ее дядю тоже обуревали какие-то сильные чувства. Оказалось даже, что ему совершенно необходимо поддержать свои силы, и он пошел искупаться в море, оставив меня с девушкой на скалистом берегу и, очевидно, предполагая — но вы скажете, что ему простительно было позволить себе такую роскошь, — что племянница будет расхваливать его от всего сердца.

Так она и сделала, бедняжка! От всего своего доверчивого сердца она хвалила мне дядю за его заботы о ее покойной сестре, и неутомимую преданность во время ее последней болезни. Сестра угасала очень медленно, и к концу у нее появились какие-то дикие и страшные фантазии, но он неизменно был терпелив с нею и ни разу не растерялся; всегда был мягок, внимателен и сдержан. Покойная сестра, да и сама Маргарет считали его лучшим из людей, добрейшим из людей и вместе с тем человеком исключительной силы воли, что служило надежной опорой для этих слабых девушек, пока длилась их жалкая жизнь.

— Я покину его, мистер Сэмсон, и очень скоро, — говорила девушка, — я знаю, жизнь моя близится к концу, а когда меня не станет, он, надеюсь, женится и будет счастлив. Я уверена, что он так долго оставался холостым только ради меня и моей бедной, бедной сестры.

Кресло на колесах сделало еще одну большую петлю по сырому песку и теперь снова возвращалось к нам, постепенно выписывая вытянутую восьмерку длиной в полмили.

— Милая девушка, — сказал я вполголоса, оглянувшись кругом и взяв ее за руку, — нельзя терять ни минуты. Слышите вы тихий рокот моря?

Она взглянула на меня с величайшим изумлением и тревогой и сказала:

— Да.

— А вы знаете, какой голос бывает у моря, когда надвигается шторм?

— Да!

— Вы видите, каким спокойным и мирным оно лежит перед вами; но ведь вы знаете и то, как грозно и беспощадно может оно показать нам свою силу хотя бы сегодня ночью!

— Да!

— Но если бы вы никогда не видели и не слышали этого или не слыхали о жестокости моря, разве вы могли бы поверить, что оно без всякой жалости вдребезги разбивает все предметы, лежащие на его пути, и без сожаления разрушает все живое?