Чарльз Диккенс - Рассказы

— Визитные карточки? Табакерку? Ключ от квартиры? — сыпал Киттербелл вопрос за вопросом.

— Нет, нет! — воскликнул Сплин, все еще роясь в пустом кармане.

— Неужели… неужели стаканчик, о котором вы говорили утром?

— Да, стаканчик! — отвечал Сплин, бессильно опускаясь на стул.

— Как же это могло случиться? Вы хорошо помните, что взяли его с собой?

— Да, да! Теперь все понятно. — Сплин даже вскочил, осененный внезапной догадкой. — Ах я несчастный! Мне на роду было написано страдать. Все понятно это тот молодой человек с такими прекрасными манерами!..

— Мистер Сплин! — громогласно возвестил зеленщик через полчаса после вышеописанного открытия, вводя несколько оправившегося крестного отца в гостиную. — Мистер Сплин!

Все оглянулись на дверь, и Сплин вошел, чувствуя себя столь же не у места, как, вероятно, почувствовал бы себя лосось на садовой дорожке.

— Очень рада, еще раз здравствуйте, — сказала миссис Киттербелл, не замечая, как смущен и расстроен ее гость. — Позвольте вас кое с кем познакомить. Моя мама… мистер Сплин… мой папа, мои сестры.

Сплин потряс мамаше руку с таким жаром, словно она была его родной матерью, отвесил низкий поклон девицам (при этом сильно потеснив какого-то франта, оказавшегося у него за спиной), и не обратил ни малейшего внимания на папашу, который кланялся ему не переставая уже три с половиной минуты.

— Дядя, — сказал Киттербелл, после того как Сплину было представлено десятка два самых близких друзей, — пройдемте в тот конец комнаты, я хочу вас познакомить с моим другом Дэнтоном. Это замечательный человек, я уверен, что он вам понравится, — идемте!

Сплин последовал за ним с покорностью ученого медведя.

Мистер Дэнтон оказался молодым человеком лет двадцати пяти, с изрядным запасом нахальства и весьма скудным запасом ума. Он пользовался большим успехом, особенно среди молодых девиц в возрасте от шестнадцати до двадцати шести лет включительно. Он премило изображал голосом валторну, неподражаемо пел куплеты и умел в разговоре со своими поклонницами незаметно ввернуть дерзость. Почему-то за ним утвердилась слава великого остроумца, и стоило ему открыть рот, как все, кто его знал, начинали весело смеяться.

Киттербелл по всем правилам представил его Сплину. Мистер Дэнтон поклонился и стал очень смешно теребить дамский платочек, который держал в руке. Все заулыбались.

— Тепло сегодня на дворе, — начал Сплин, чувствуя, что нужно что-то сказать.

— Да. Вчера было еще теплее, — отпарировал несравненный мистер Дэнтон.

Раздался дружный смех.

— Очень рад возможности поздравить вас, сэр, — продолжал Дэнтон, — по случаю вашего первого выступления в роли отца… я имею в виду — крестного отца.

Девицы давились от смеха, мужчины шумно выражали свое одобрение.

Разговор этот был прерван восхищенным жужжанием, возвестившим появление няни с малюткой. Девицы все как одна устремились ей навстречу. (На людях молодые девицы всегда обожают детей.)

— Ах, какая прелесть! — воскликнула одна.

— Какой дуся! — вскричала другая, и от восторга у нее даже перехватило голос.

— Он очарователен! — добавила третья.

— А ручки какие миленькие! — ахнула четвертая, выпростав из одеяла нечто, размером и формой напоминающее аккуратно ощипанную куриную лапку.

— Видали вы что-нибудь подобное? — обратилась к джентльмену в трех жилетах маленькая кокетка с большим турнюром, точно сошедшая с французской литографии.

— Никогда в жизни, — отвечал ее поклонник, поправляя воротнички.

— Ах, няня, дайте мне его подержать! — молила между тем еще одна девица. — Такой прелестный крошка!

— А он открывает глазки, няня? — пищала ее подруга, изображая святую невинность.

Словом, девицы единодушно решили, что это ангел, а замужние дамы сошлись на том, что это самый чудесный ребенок на свете… если не считать их собственных детей.

Потом молодежь с новым увлечением предалась танцам. Все в один голос уверяли, что мистер Дэнтон превзошел самого себя; несколько юных девиц восхитили общество и завоевали новых поклонников, пропев «Мы встретились с вами», «Ее заметив на лугу» и другие, не менее чувствительные и осмысленные романсы; молодые люди, по выражению миссис Киттербелл, старались «показать себя с самой лучшей стороны»; девицы не упускали интересных возможностей; и вечер обещал пройти на редкость удачно. Сплина это не смущало: он обдумывал некий план, решив поразвлечься на свой лад, — и был почти счастлив. Он сыграл роббер в вист и не взял ни одной взятки. Мистер Дэнтон заявил, что раз у него нет ни одной взятки, значит с него взятки гладки; все расхохотались. Сплин в ответ пошутил более остроумно, но никто даже не улыбнулся, кроме хозяина дома, который словно вменил себе в обязанность смеяться до упаду всему, что услышит. Одно только было не совсем хорошо — музыканты играли без должного подъема. Впрочем, для этого нашлась уважительная причина: один из гостей, прибывший в тот день из Грейвзенда, рассказал, что этих музыкантов с утра ангажировали на пароход, и они играли почти без отдыха всю дорогу до Грейвзенда и всю дорогу обратно.