Шолом-Алейхем - Сендер Бланк и его семейка

— Что ты плачешь, дурочка?

Эти несколько слов открыли у нежной дочери новый родник слез. Лишь с большим трудом смогла она выкрикнуть:

— Отец! Не надо! Не надо!

— Что, дурочка? Чего не надо?

— Не надо завещания! Не надо! Я не хочу! Я не могу этого вынести! Ты еще долго, долго будешь жить!

— Иди, иди, дурочка! Ты же видишь, что я умираю!

— Не надо! Не надо!

О чем думала про себя прекрасная Ревекка, когда кричала «не надо, не надо»?

Нелегко узнать, милый друг, что мы с вами думаем про себя. Это вообще очень трудное дело — угадать, что таится у каждого в душе. В наше время и совсем не найти такого дурака, который открыто взялся бы утверждать, будто знает, что тот или иной думает. Каждый волен в своих мыслях и может с ними обходиться по своему разумению. Во всяком случае, я могу вам сообщить, что после слез и криков «не надо! не надо!» наша милая героиня Ревекка — я видел это своими собственными глазами — позвала своего благоверного и о чем-то шепталась с ним несколько минут, а глаза у нее при этом были сухие, как перец. О чем говорили супруги, я до сих пор не знаю, я уловил только несколько слов: «наследство…», «завещание…», «часть…», «закон…», «восьмая часть…», «сын…», «дочь…». Но и этого для нас достаточно, мы уже догадываемся, о чем эта милая чета совещалась между собой. Мадам Ревекка была чем-то очень озабочена, как предприниматель, совершающий крупную сделку, а господин Осип Земель засунул обе руки в карманы брюк, задрал нос, оседланный дымчатыми очками, и, сильно скрипя ботинками, как бы слегка подпрыгивал; на его веселом лице было ясно написано, что у него сегодня отличное настроение…

Железная кровать, на которой несчастный больной сражается сейчас с ангелом смерти, собственно говоря, не кровать, а некий род кушетки довольно больших размеров. На ней Сендер любил отдыхать после трапезы с весьма большой и толстой сигарой во рту. Сендер, должно быть, любил крепкую и массивную мебель. Это можно заключить по довольно большому дубовому письменному столу и высокому дубовому креслу, которое скорей походило на шкаф, чем на кресло, хотя посредине и высечено было место для сидения, обтянутое кожей. Основательнее, крепче и массивнее всего были письменные принадлежности со всеми теми безделушками, которыми украшен стол каждого порядочного человека нынешнего века. Все в кабинете Сендера так основательно, так добротно, не иначе как сделано на заказ: ведь то, что продается в готовом виде у нынешних незадачливых мастеров, подбито ветром и держится на честном слове. Им бы только денежки заполучить — и больше ничего! Нет, Сендер не из тех попрыгунчиков, которые сегодня живут, а завтра… Сендер любит все крепкое, прочное, массивное. И сам он тоже человек крепкий, прочный, массивный, упитанный и обеспеченный здоровьем на добрых несколько лет. Но — ох! Ничто не вечно под луной! Одна лишняя капля воды в реке вызывает волнение; один лишний кусок фаршированной рыбы фунта в три-четыре производит целую революцию в желудке. Все мы ходим под богом! Кто бы мог подумать, что из-за курицы и петуха будет разрушен такой большой город, как Бетар?* Кто бы мог ожидать, что из-за такого пустяка, как кусок щуки, свалится такая каменная глыба, как Сендер Бланк, который никогда ни на что не жаловался? Но, как видите, всякое бывает!..

Все может случиться на белом свете, и каждый случай возникает так неожиданно, что человеческий разум иной раз попадает в тупик, сталкиваясь с такими удивительными вещами. Автор этой книги сам был свидетелем многих неожиданных случаев. Вот и сейчас стоит у меня перед глазами наш реб Иосл Довид Кацап, с большой бородой, приплюснутым носом, с толстым животом и широкой лысиной. Вот он пришел домой из синагоги, вот он произнес благословение над стопочкой водки и закусил горячей картошкой, вот он прилег на минутку, и вот его не стало! А Эля? Эля-талесник* как умер? В бане, в пятницу, на полке! Если бы только мы расположены были пуститься в долгие рассуждения, мы могли бы насчитать еще двадцать случаев, когда смерть приходила вдруг, неожиданно. Но здесь не место заниматься всякими россказнями. Если бы романист хотел в одной книге написать все, что он знает, он не закончил бы романа до самой своей смерти…

С нашим почтеннейшим Сендером Бланком тоже произошло неожиданное происшествие. Это случилось в одно прекрасное утро ясного, безоблачного дня. Сендер встал, как должен вставать каждый; попивая чай, он, как всегда, позвонил в колокольчик; вошел наш знакомый Фройка и вытянулся перед хозяином в струнку.