Карл Гуцков - Уриель Акоста

Ну, а Юдифь?
Отпустит вас?

Юдифь? Что за вопросы?

Ведь ученица верная она…

Теперь она поступит в школу жизни!

О, школа эта женщине нужна!
У жениха ее спросите — верно,
И у него такое мненье?

Нет!
Ведь самоотречение возможно
И в роскоши!.. Гасите же скорей
Светильники, которыми хотите
Вы свадьбу Иохаи озарить!
Юдифи блеск не нужен! Не нужны
Ей серебро и кубки золотые,
Она познала радость отреченья
И в изобильи дома своего.
Довольствуйся собой — моя премудрость!

Но если вы хотите ослепить
Ее блестящей роскошью покоев
И жажду сердца блеском утолить,
То этого она вполне достойна!
Сокровище прекрасное она!
В ней нет, слепцы, ни атома земного,
В наш низкий мир она с небес сошла,
Как серафим, который, из причуды
Слетев на землю, образ принял наш!
Да не дерзнет ее ласкать рука,
Что рылась, может быть, еще недавно
В своей мошне и в золоте своем!
Молиться ей должны вы, Иохаи!
Нет, мысль о том, что оставаться ей
У вас в руках, не облегчит прощанья.
Скорее прочь!..

Акоста?

Рабби Сантос?

Что за процессия?

Останьтесь здесь
Еще немного, Уриель Акоста,
Чтоб цель — прихода моего узнать.

Вы, рабби, с поручением? А свечи?

Еще светло, а свечи зажжены.
Их бледный свет — Акосты гордый разум,
Что мнит себя светлее откровенья.

Вам что же — свечи заменяют солнце?
Зачем я вам? Что должен я узнать?

Де-Сильва, вам, познавшему сполна
Всю мудрость, все истоки нашей веры,
Трактат Акосты синагога шлет.
Община вам повелевает ныне
Свой вынести о книге приговор
Не с точки зренья формул философских —
О, нет! И трижды нет! — судить должны
О связях книги этой, о созвучьи
С Израиля учением святым.
Решить должны, достоин ли сей автор
Среди сынов Иакова остаться,
Надежды о спасении питать?

Повиноваться будет честью мне.

Коль жалкий свет

обозначает душу
Того, кто книгу эту написал,
То синагога знать теперь желает,
Дозволено ль, чтоб в будущем сей свет
Вливался в море чистого сиянья?
Сужденье ваше в семидневный срок
Совету Трех хотелось бы услышать.
Вот здесь трактат! Расписку дайте мне.

Признайтесь, Сильва, что теперь обязан
Из ревности религиозной я
Своей души сиянье погасить!

Ах, Уриель, над вами обвиненье!..

Тон состраданья слышу я? Пред вами
Одна лишь книга, автор вам неведом!

Возьмите, рабби. Вот расписка в том,
Что тяжкое я принял порученье.

Трепещет человек, когда ему
В великой благости господь вручает
Бразды его же собственной судьбы;
Но много, много тяжелей тому,
Кого всевышний сделал судией
И, трепетным рукам вручив весы
Чужой судьбы, ее судить заставил!
Мне очень жаль, Акоста, но вполне
В призванье свыше верю я и часто
Перст божий в том, что человек велит,
Я прозреваю. Книгу эту ныне
Израиль мне прислал. Ее судить
В согласьи с Торой и Талмудом буду.

Встревожились вы, Уриель? К чему!
Кто в путь спешит, ведь для того заботы
Рассеются, как утренний туман.
С тех пор, когда обычаи другие
И говор чуждый в мир вас примут свой,
Покажется вам все, что совершится,
О чем тогда вам в письмах сообщат,
Лишь басней жалкой. Поезжайте с богом!