Иво Андрич - Собрание сочинений. Т.2. Повести, рассказы, эссе. Барышня.

С минуты на минуту может появиться Вуле и столкнуться с Тигром, а ведь утром Заяц уверенно сказал ему, что вечером у него никого не будет. Еще подумает что-нибудь обо мне, — продолжал рассуждать дальше Заяц, и перестанет мне доверять — и он, и Синиша. От одной этой мысли у него подкосились ноги, и он прислонился к дверному косяку.

В эту минуту Тигр снова появился в прихожей с открытой сумкой и, не потрудившись спросить разрешения, направился к нему в комнату. Схватившись за ручку двери, Заяц встал на пороге, загораживая ему дорогу. Несколько озадаченный Тигр пробормотал, что им понадобилась какая-то лампа из его комнаты. Но Заяц уже ничего не помнил, кровь бросилась ему в голову, в глазах помутилось. Он оттолкнул Тигра и сдавленно и хрипло выдохнул:

— Нечего тебе там делать!

— Не валяй дурака!

— Прочь! — заорал Заяц, толкнув Тигра изо всей силы в грудь.

Ему показалось, что земля под ним содрогнулась и сейчас они оба вместо с этой квартирой и со всей ее обстановкой рухнут в пропасть, но ничего подобного не случилось.

— Что?.. За что? — растерянно бубнил здоровенный парень, понурив голову.

А Заяц уже пришел в себя и, вздохнув полной грудью, увидел перед собой новые горизонты. Впервые в жизни с радостным изумлением обнаружил он в себе силы постоять за себя и дать отпор.

Он внимательно посмотрел на руки, вытянув их перед собой словно только сейчас установил самый факт их существования. Пошарив по столу в поисках тяжелого предмета и ничего не найдя, Заяц крикнул срывающимся голосом:

— Вон! Вон отсюда, бездельник!

Тигр обмяк, в испуге вытаращив глаза, как будто увидел перед собой чудовище, и мгновенно исчез, неслышно затворив за собой двери, и закачавшаяся прихожая снова вернулась в состояние сумрачного покоя. На улице зафыркал заведенный мотор, и мотоцикл, с ревом и треском преодолевая крутой подъем, стал удаляться в направлении улицы Князя Милоша.

Через полчаса пришел Вуле. В руках у него был потертый старый чемоданчик, Заяц его сразу узнал. В этом чемодане три месяца назад он пронес с Деспотовацской улицы на Чукарицу какие-то материалы под четырьмя килограммами кускового сахара.

Прерывистой скороговоркой Вуле объяснил Зайцу первую часть задания. Они двинутся сейчас же, но врозь. Вуле пойдет вперед. Встреча у виадука за Господским трактиром. Если будет темно, Вуле станет насвистывать вот так, по-деревенски (и Вуле, посмеиваясь над своими музыкальными способностями, постарался воспроизвести популярную ужицкую песенку). Потом знакомыми Зайцу тропинками они выйдут на берег к кофейне Наума, тоже, должно быть, отлично ему известной (Заяц радостно кивал в знак согласия). Тут они встретятся с одним человеком, возьмут что нужно и вернутся разными путями. Вуле сказал, что пропусков достать не удалось, но это неважно, они наверняка успеют вернуться до полицейского часа.

Отсутствие пропусков несколько встревожило Зайца, детская беззаботность Вуле все-таки смущала его, но он ничего не сказал. Сейчас его гораздо больше занимал вопрос о том, каким образом это вечернее путешествие может быть связано с капитаном Микой, имя которого упомянул вчера Синиша, и действительно ли ему предстоит сегодня вечером увидеться с ним, но спрашивать он ничего не хотел.

Вуле вышел первым и направился по Сараевской улице, а через некоторое время следом за ним по улице Князя Милоша двинулся и Заяц, Город был погружен во тьму: улицы не освещены, окна в домах плотно зашторены. Только на главных перекрестках под прикрытием особых щитков покачиваются электрические фонари, бросая тусклый конус света на мостовую.

После прошедшего дождя небо еще обложено тучами, отчего по-военному темные улицы напоминают мрачные катакомбы.

Время от времени мимо проезжают военные автомобили, светя мертвенно-бледной точкой света в прорези замаскированных фар, подобной то ли звериному зрачку, то ли погребальной свече. Прохожие попадаются редко, выдают их лишь звуки шагов. Звуки двоякого рода, громкий стук солдатских подкованных сапог немецких оккупантов и робкие, быстрые шаги местных жителей.

Кошмарная ночь. Холодный озноб сменяется волнами жаркой испарины. Куда спокойней было бы сидеть под надежной защитой своих стен, чем вот так, пробираясь в темноте, идти навстречу неизвестности и риску! Но, вспыхнув на мгновение в сознании, эта мысль тотчас же улетучилась.

Прежние сомнения не находили больше отклика в его душе. Твердая поступь солдат-завоевателей не только не пугала Зайца, но, напротив того, убеждала в правильности единственно возможного для него пути, пути, которым он сейчас идет. И ему хотелось петь от радости и смеяться над этим кованым надменным топотом глупцов, шагавших навстречу своей неминуемой гибели и позору.