Максим Ехлаков - Солнечные пятна

Воодушевленный, Вишванатан удвоил усилия, но все было тщетно. Когда последнее помещение в доме было обследовано, едва ли он смог бы похвастаться результатами многочасового труда. Ни документов, ни вещей. Лишь два более-менее подозрительных предмета.

Первым предметом была сабля Гюля. Это была не та сабля, с которой он ходил на службу. Красиво изогнутый клинок покрывали степные письмена, гласившие: «Не будет другого богатыря, подобного ветру и гор?, кроме тебя. Славься, Айгюмюш, да падут злоумышляющие против тебя». Это была цитата из степного эпоса о Лунном богатыре — великом герое древности. Писать эту цитату на мечах было многовековой традицией. Однако здесь надпись была немного другой, будто короче, чем нужно. Вишванатан не знал степного письма, но смутно припоминал правильный вид этой надписи.

Второй предмет был странным не только для начальника ханской стражи, а и вообще для столицы Востока. Небольшая статуэтка — олень с большими ветвистыми рогами, работа мастеров-косторезов с далекого севера. На рогах олень нес золотой шарик, очевидно, изображающий солнце.

Ни один из этих предметов пока не приближал его к разгадке; впрочем, и это было неплохо.

Ан-Надм выслушал отчет, разглядывая подозрительные предметы.

— «Быстрее ветра, острее воды, холоднее льда, горячее пламени».

— Что?

— Написано на сабле, — пояснил вазир. — Не знаю, откуда это.

— Мы в тупике, — заключил Вишванатан. — Гюль — последнее звено, и оно лопнуло. Дальше идти некуда.

Лицо ан-Надма вдруг осветилось.

— Еще как есть, — ухмыльнулся он. — Значит так. Ты займись саблей. Покажи ее шейху Абади аль-Хасабу, он старший оружейник. Он должен знать, откуда она. А оленя я беру на себя.

Когда сыщик ушел, великий вазир еще раз осмотрел дивную резьбу по кости. Олень был прекрасен. Что ж, не так уж и важно, откуда ты взялся. Очень хорошо, что ты попал мне в руки. Теперь ты послужишь мне.

Район Кузнецов, где размещались оружейни, занимал северо-западный конец города. Воздух здесь пропах дымом и горелым железом, а по улицам разносился непрерывный звон сотен молотков, гудение пламени, шипение закаляемой стали. Этот квартал недолюбливали, называя филиалом Симиуса за вечные столбы дыма и лязг металла. Впрочем, многие мастера здесь и вправду были приезжими в первом-втором поколении. Увы, искусство обращения с железом на Западе развито куда выше, чем у нас. Найти хорошего кузнеца в Неджде трудно, а в степи их и вовсе нет. А в холодной стране Дагыстан, что лежит далеко на северо-запад от столицы, говорят, кузнец есть в каждой деревне.

Впрочем, были и на Востоке мастера, способные заткнуть за пояс любого западного оружейника. К одному из таких и держал путь Вишванатан. Шейх Абади был начальником в большой мастерской, принадлежавшей одному из недждских вельмож (говорили, эта мастерская была лучшей в стране, а то и в мире). Он встретил сыщика прямо в рабочем помещении, одетый в кожаный фартук и шляпу, с клещами в руке.

— Мир тебе, мастер, — сказал Вишванатан. — Я пришел от великого вазира Малика ан-Надма.

— И тебе мир, — мастер отложил клещи. — Что нужно великому вазиру? Новый кинжал еще не готов, я посылал сообщить на прошлой неделе…

— Нет-нет, я по другому поводу, — Вишванатан вытащил из свертка тряпья саблю Гюля. — Что ты можешь сказать об этом?

Мастер надел перчатки и осторожно принял у него саблю, долго вертел ее, сгибал, смотрел одним глазом вдоль клинка, постукивал по нему костяшками пальцев и слушал звон, пробовал ногтем остроту.

— Отменная работа, — сказал он наконец. — Немного мастеров нынче способны на такое. Да это и не нынешняя сабля, ей лет пятьдесят, не меньше.

— А что это за…

— Надпись? Да, это, пожалуй, самое важное здесь. «Быстрее ветра, острее воды, холоднее льда, горячее пламени», — мастер прищурился. — Я, признаться, уж и не верил, что когда-то увижу такой клинок.

— А что с ним не так?

— Что? Ты правда не знаешь?

— Нет, — признался Вишванатан. — Надписи на мечах делают многие…

— Да, но не эту, — шейх Абади вернул ему саблю и снял перчатки. — Это девиз ордена Аль-Ансар, что означает «Помощники». Изначально они были телохранителями пророка Джабраила, а когда он умер — поклялись защищать его учение.

— Аль-Ансар? То есть они до сих пор существуют? Но ведь всем известно, что их истребили много веков назад!

— Этот клинок лишь говорит нам, что они существовали, — пожал плечами мастер. — И не так давно, этой сабле не больше сотни лет. Откуда она у тебя?