Ханс Фаллада - Волк среди волков

Но нет, он одумался. Тщательно расправил ее. Сложил вместе с заявлением и спрятал в бумажник.

«Ценные сувениры!» — ухмыляется Пагель.

Он почти весел.

Все, что юный Вольфганг Пагель завоевал за четыре месяца своей работы в Нейлоэ, — дружба, уважение, — все было сразу утрачено за четыре последних дня его пребывания в имении. Долго еще после этого говорили в деревне, что Мейер-губан на что был подлец, но такого бессовестного пройдохи, такого ханжи, как Пагель, свет не видывал! Ни стыда, ни совести! Ворует у всех на глазах — среди бела дня!

— Не буду обращать на них внимания, — решительно сказал Пагель вечером второго дня Аманде Бакс. — Но порой я готов сквозь землю провалиться! Этот старый болван Ковалевский, узнав, что я продал мяснику пять свиней, набрался духу сказать мне: «Это вы напрасно, господин Пагель. А если узнает жандарм!»

— Уж вы бы лучше хорошенько разозлились, дали бы себе волю, — сказала Аманда Бакс. — Чего ради вы были всегда добры и хороши ко всем? Вот вам и спасибо. Меня тоже сегодня спрашивали в деревне, как мне спится в постели барыни, и не стану ли я носить барынины платья…

— Ну и люди! — с досадой бранится Пагель. — Всякой пакости готовы поверить. Ни минуты не сомневаются, что я продаю скот за спиной хозяев и кладу деньги в карман и что мы только по своей наглости, без разрешения, водворились на вилле. Неужели ни одному дьяволу не придет в голову, что так распорядились хозяева? Не могу же я совать каждой бабе под нос свою доверенность!

— А они и не хотят иначе судить, — с торжеством сказала Аманда. Подумаешь, невидаль какая — делать то, что велела вам барыня. Но если вы среди бела дня растаскали половину имения — это находка, тут есть о чем посудачить.

— Аманда! Аманда! — возвестил Пагель тоном пророка. — Чует мое сердце! Когда приедет старик тайный советник и посмотрит, что я здесь натворил, а его супруга послушает, что болтают бабы — не знаю, защитит ли меня бумажонка, которая лежит в моем портфеле. Боюсь, очень боюсь: придется мне вылететь из Нейлоэ под шум и гром бури.

— Да ведь вам не привыкать стать, господин Пагель, — утешала его Аманда. — Ведь всегда так бывало, что больше всех доставалось вам, — что же тут нового!

— Правильно, — сказал Пагель. — Она сегодня дважды звонила из Берлина, почему нет денег? Говорит, что ей нужно еще много денег. Похоже, что она собирается купить магазин — хотя мне трудно представить себе магазин, где за прилавком будет стоять фрау фон Праквиц. Ох, придется мне набраться духу и спустить завтра молотилку — а уж что тогда скажет старик…

Но сначала на сцену выступил некто другой: на следующий день в усадьбу прикатил на велосипеде местный жандарм, как раз в тот момент, когда продавалась молотилка. Он был так смущенно вежлив и фальшиво любезен, что насчет его дурных намерений нечего было и сомневаться. Пагелю поэтому нетрудно было вести себя с ним очень нелюбезно, и когда жандарм, наконец, попросил, чтобы ему сообщили адрес хозяев, Пагель наотрез отказался.

— Господа фон Праквиц не желают, чтобы их беспокоили. Я — их доверенное лицо. Если вы имеете, что сказать им — скажите мне.

Но этого-то жандарм и не хотел. Так он и уехал ни с чем, очень рассерженный.

А Пагель продолжал торговаться с покупателем молотилки. Хороша была машина, но торговец, приехавший из ближайшего городка, не хотел дать за нее и десятой части ее действительной стоимости: во-первых, денег в те дни было совсем мало, во-вторых, во всей округе уже толковали, что какой-то сумасшедший разбазаривает Нейлоэ.

— Погодите-ка, вы, — вдруг раздался негодующий голос. — Вы хотите продать молотилку?

— А вы хотите купить ее? — спросил Пагель и с любопытством взглянул на человека в брезентовом плаще и в крагах. Он догадывался, кто это. Ведь сзади стояла гоночная машина, о которой в свое время так много говорили.

— Позвольте, — возмутился приезжий. — Я сын господина тайного советника фон Тешова!

— Значит, вы и есть братец фрау фон Праквиц, — с довольным видом установил Пагель и снова обратился к покупателю машины. — Так скажите же наконец разумное слово, господин Бертрам, или ящик остается здесь!

— Конечно, ящик остается здесь! — с гневом воскликнул наследник. — Если вы хоть слово скажете, господин Бертрам, я никогда больше не стану вести с вами никаких дел.

Покупатель с опаской переводил взгляд с одного на другого. Пагель только улыбался.