Пэлем Вудхауз - Дева в беде

— Обговорим все спокойно, — сказал он. — Конечно, есть какой-то выход. В крайнем случае, вы всегда можете пойти к лорду Маршмортону и объяснить, что он не все знает.

— Могу, — сказала Мод, — но сейчас я чувствую, что сделаала бы что угодно, только не это. Вы не представляете себе, чего это стоило отцу — вот так, в открытую, при всех, пойти против тети Каролины. С тех пор, как я себя помню, она им помыкала, страшно его мучала. Если бы речь шла только об отце я бы добилась его согласия выйти замуж за кого захочу. Не могли бы вы придумать другой выход?

— Я не успел сказать вам, что я ходил на Бэлгрейв-сквер. Сразу после того, как обженил Реджи Бинга.

— Обженили?

— Я был у него шафером.

— Милый Реджи! Надеюсь, он будет счастлив.

— Будет. За него не беспокойтесь. Ну, так вот, я зашел на Бэлгрейв-сквер, но там было заперто. Я звонил по минуте кряду, и никто не открыл. Наверное, они снова уехали за границу.

— Нет, не в этом дело. Утром я получила письмо от Джеффри. Его дядя умер от удара во время деловой поездки. — Она помолчала. — Он оставил Джеффри все свои деньги, — продолжала она. — Все, как есть.

Молчание росло и простиралось в бесконечность. Музыка в замке стихла, ничто не нарушало тишины. Было для Джорджа что-то недоброе в этой тишине, словно близился конец света. Вдруг он с ужасом понял, что до сих пор еще надеялся, даже понимая тщетность этой надежды. Ведь Мод сказала ему, что любит другого; и все же непобедимое подсознание не принимало этого. Новость положила конец всему. Последнее препятствие, разделявшее Мод и того человека, Устранено. Теперь ничто не мешает им пожениться. Джордж почувствовал, как на него наваливается тяжелейшее уныние. Оборваны последние нити каната, его уносит в океан одиночества.

— О! — сказал он и удивился, что голос прозвучал, в общем, как обычно. Говорить было трудно, но напряжения в голосе не слышалось. — Это меняет все, правда?

— Он пишет, что хочет встретиться со мной в Лондоне чтобы обговорить все, наверное.

— Теперь вам ничто не помешает поехать. Раз ваш отец объявил о помолвке, вы вольны ехать, куда хотите.

— Надо полагать. Они снова помолчали.

— Все так нелегко, — сказала Мод.

— В каком смысле?

— О, я не знаю…

— Если вы обо мне, то, пожалуйста, не надо. Я понимаю что вы думаете. Вам неприятно, что вы меня обижаете. Пожалуйста, считайте, что у меня вообще нет чувств. Я хочу одного — чтобы вы были счастливы. С меня довольно знать, что я вам помог. Прошу вас, будьте благоразумны. Ну, хорошо, объявлена наша помолвка, но это никак не меняет наших отношений. Мы остаемся в той же точке, где были при последней встрече. Да, я — не тот, кого вы любите, есть человек, которого вы любили, когда и не слыхали обо мне — знать это мне не труднее сейчас, чем тогда. Господи Боже ты мой, не впервые же вы слышите признания и отвечаете: «Нет»!

— Вы совсем другой.

— Ничуть не бывало. Я — человек из толпы.

— Таких, как вы, я никогда не видела.

— Ну, вы никогда не видели и такого, как Пламмер, а мысль о его страданиях не разбила вам сердца.

— Я видела миллион в точности таких, как Пламмер, — твердо сказала Мод. — Все мужчины, которых я знала, были, как он — милые, приятные, никакие. Отказать им — ничто. Всегда как-то знаешь, что он помучается недельку-другую, а потом пойдет и влюбится снова. А вы — другой. Вы… ну, с вами все всерьез.

— Вот тут-то мы и расходимся. Если речь идет о вашем счастье, обо мне думать не надо.

Мод подперла ладонью подбородок и глядела в бархатную тьму.

— Были бы вы моим братом вместо Перси… — сказала она после паузы. — Как бы мы дружили! Как бы все было просто.

— Что ж, считайте меня почетным братом. Тогда все станет просто.

— Вам легко говорить… Нет, трудно. Я знаю, как трудно вам так говорить, утешать меня, притворяться, будто все это для вас мелочь. Как странно! Мы проводили вместе по несколько минут, три недели назад я и не слышала о вас — а я знаю все, что вы думаете. У меня никогда так не бывало, даже с Джеффри. Он меня иногда озадачивает…

Она замолчала. Вдали снова прокричал коростель.

— Что же мне делать? — сказала она.

— Я скажу вам, что делать, причем в трех словах. Все до смешного просто. Вы любите его, он любит вас, и разлучали ас только финансовые обстоятельства. Теперь он богат, препятствий нет никаких. Я и мои чувства — не препятствие я вам просто не позволю так думать. Исключите меня совершенно. Ошибка вашего отца несколько усложняет дело но это легко поправить. Последуйте примеру Реджи Бинга Открыто объявить о своих намерениях он не мог и очень умно, тихонечко женился — пусть все узнают задним числом. Должен сказать, я никогда не считал его особенно мудрым, но выход из тупика он нашел, ничего не скажешь. Поступите и вы так же.