Пэлем Вудхауз - Дева в беде

Как я уже сказал, он лишился дара речи. Чтобы парализовать все его чувства, хватило бы одного того, что девушка вообще может быть такой прекрасной. И она, эта королева фей, снизошла до любви к нему, носящему подтяжки и пьющему кофе!… Нет, он только квакал и булькал, да еще — смотрел на нее.

Из Страны Фей донеслась тихая музыка. Если хотите быть точнее, Мод заговорила.

— Я не могла уйти раньше, — она метнулась к двери, прислушалась. — Кажется, кто-то идет? Чтобы вырваться, я пообещала танец мистеру Пламмеру. Он может…

Да, он мог. На лестнице раздались шаги, на этот раз — тяжелые, и послышался голос:

— Куда же вы делись, леди Мод? Я ищу вас. Наш танец. Джордж не знал, кто такой мистер Пламмер, и не хотел знать. Он успел подумать о нем одно: этого Пламмера слишком много. Вот от таких Пламмеров и задерживается Тысячелетнее царство.

Оцепеневший было разум мигом проснулся. Нельзя, чтобы его застали здесь! Официанты, которые свободно шляются по замку и беседуют с дочерьми семейства, вызывают нарекания. А дочери семейства, беседующие в уединенных комнатах с официантами, должны это как-то объяснить. Значит, надо исчезнуть, и побыстрей. Мод показывала на окно, вернее — на балконную дверь. Прикинув расстояние, отделявшее его от Пламмера, и оценив его в три лестничных пролета и одну лестничную площадку, Джордж понял, что отрезок времени, отпущенный ему неугомонной судьбой, равен четырем секундам. За две с половиной он открыл и закрыл дверь, оказавшись под светом звезд, и прохладный вечерний ветер заиграл на его разгоряченном лице.

Теперь у него было время поразмыслить. Мало на свете ситуаций, которые оставляют больше простора для размышлений, чем та, в которой мы окажемся, если стоим на балконе, довольно высоко над землей, и путь к отступлению отрезан. Итак, Джордж размышлял. Во-первых, он помыслил о Пламмере — так, несколько крепких мыслей. Потом он посетовал на непостоянство фортуны, которая даровала ему возможность встречи, чтобы тут же отнять ее. Интересно, сколько времени на разговоры дали покойному Леонарду, прежде чем он ретировался через это самое окно? Что ж, избравшим для свиданий эту комнату удача не сопутствует.

Поначалу Джордж не понимал, что это еще не все, может быть и хуже. Очень скоро, однако, ему пришлось признать свою недальновидность. В только что покинутой комнате звучал глубокий, гортанный, отчетливо слышный голос; и не прошло минуты, как Джордж понял, что ему предстоит выслушать, как ближний (а Пламмер, пусть и с натяжкой, — именно он) делает предложение. Да, не повезло. Из всех ситуаций, когда человек (а справедливость требует признать, что Пламмер, хотя бы формально, — именно он) вправе ожидать, что будет избавлен от свидетелей, самая неоспоримая — вот эта, предложение. Джордж был чувствителен по натуре, и его покоробила самая мысль о том, что он как бы подслушивает.

Он лихорадочно огляделся. Пламмер уже говорил, что он недостоин леди Мод, повторяя это снова и снова в разных вариантах. Джордж от всей души был с ним согласен, но слушать такое не хотел. Он хотел уйти. Но как? Возьмем Леонарда: тот — прыгал. Кто-то сказал бы: если сделал один, сделает и другой. Но человек человеку рознь. Один человек, связанный с цирком, мог сигануть с крыши Мэдисон-Сквер-Гардена прямо на наклонную доску, удариться об нее грудью, сделать несколько сальто, достичь земли, шесть раз поклониться и спокойно уйти домой. Это — дар. Он есть, или его нету. У Джорджа его не было. Как ни трудно слушать Пламмера, продирающегося сквозь предложение, инстинкт говорил ему, что закрутиться в воздухе, дав ветвям, когда-то удерживавшим Леонарда, сомнительный шанс — еще труднее. Нет, ему не остается никакой возможности, кроме…

Пламмер уже перешел к рассказу о том, как этот брак порадует его матушку.

— Ф-фью!

Джордж оглянулся и прислушался. Нет, ничего. Лишь отдаленный ёобачий лай, еле слышимые завывания вальса, птичий щебет да неприятный голос, говорящий, что слухи о скандале, случившемся два года назад, несколько преувеличены, та девица его неправильно поняла.

— Ф-фью! Эй, вы!

Да, кто-то звал его сверху. Ангел? Нет, Альберт, торчавший из окна футах в шести вверх по стене. Джордж, привыкший к темноте, различил, что тот жестикулирует, показывая, что у него имеются какие-то интересные сведения. Поглядев чуть в сторону, он увидел свисающую вдоль стены веревку и поймал конец. Это была не веревка, а простыня, связанная узлами.

Сверху донесся хриплый шепот.