Эрнест Хемингуэй - Рассказы Ника Адамса

— Но-но, шевелитесь! Завтра вам еще тяжелее придется.

На спуске с холма лошади пошли рысью, фургон подбрасывало. У фермерского дома все вылезли. Миссис Гарнер отперла дверь, вошла внутрь и вышла обратно с лампой в руке. Карл и Ник сняли поклажу с фургона. Фрэнк сел на переднюю скамью, чтобы отогнать фургон в амбар и распрячь лошадей. Ник поднялся на заднее крыльцо и открыл дверь кухни. Миссис Гарнер растапливала плиту и оглянулась, перестав поливать дрова керосином.

— До свидания, миссис Гарнер! — попрощался Ник. — Спасибо, что подвезли меня.

— Не за что, Ники.

— Я отлично провел время.

— Мы тебе всегда рады. Может, останешься поужинать с нами?

— Нет, я лучше пойду — думаю, папа меня уже заждался.

— Ну тогда иди. И передай, пожалуйста, Карлу, что его зовет мать.

— Ладно.

— Спокойной ночи, Ники!

— Спокойной ночи, миссис Гарнер!

Ник вышел во двор фермы и направился к сараю. Джо и Фрэнк доили коров.

— До свидания! — попрощался Ник. — Я прекрасно провел время.

— До свидания, Ники! — крикнул Джо Гарнер. — А ты разве не останешься поужинать?

— Нет, не могу. Скажете Карлу, что его мать ждет?

— Хорошо. Спокойной ночи, Ники!

Ник пошел босиком по тропинке через луг позади сарая. Земля была скользкой, роса приятно холодила разутые ноги. Он перелез через изгородь на границе луга, спустился в овраг, увязая в топкой грязи, поднялся наверх и, пройдя через сухой буковый лес, увидел наконец светящиеся окна дома. Вновь перелез через изгородь и подошел к переднему крыльцу. Сквозь оконное стекло он увидел, что отец сидит за столом и читает при свете большой лампы. Ник толкнул дверь и вошел.

— Ну, как, Ники? — спросил отец. — Хорошо провел день?

— Прекрасно, папа. Праздник удался.

— Есть хочешь?

— Еще как!

— А куда ты дел свои башмаки?

— Я их оставил в фургоне Гарнеров.

— Ладно, пойдем на кухню.

Отец пошел впереди с лампой. Остановился у ледника и поднял крышку. Ник прошел на кухню. Отец принес тарелку с куском холодной курицы и кувшин молока, поставил их на стол перед Ником. Рядом поставил лампу.

— Еще пирог есть, — сказал отец. — Тебе этого достаточно?

— Более чем.

Отец опустился на стул у покрытого клеенкой стола. На стену легла его большая тень.

— Кто выиграл бейсбольный матч?

— Петоски. Пять — три.

Отец смотрел, как он ест; потом налил ему стакан молока из кувшина.

Ник выпил и вытер салфеткой рот. Отец протянул руку к полке за пирогом. Отрезал Нику большой кусок. Пирог был с черникой.

— А ты что делал, папа?

— Утром ходил рыбу удить.

— Поймал что-нибудь?

— Одного окуня.

Отец сидел и смотрел, как Ник ест пирог.

— А после обеда ты что делал? — спросил Ник.

— Ходил прогуляться к индейскому поселку.

— Видел кого-нибудь?

— Все индейцы отправились в город пьянствовать.

— Так и не видел совсем никого?

— Видел твою подружку, Пруди.

— Где?

— В лесу, с Фрэнком Уэшберном. Случайно набрел на них. Они недурно проводили время.

Отец смотрел в сторону.

— Что они делали?

— Да я особенно не разглядывал.

— Скажи мне, что они делали.

— Не знаю, — сказал отец. — Я слышал только, как они там возились.

— А откуда ты знаешь, что это были они?

— Видел.

— Ты, кажется, сказал, что не разглядел их?

— Нет, я их видел.

— Кто с ней был? — спросил Ник.

— Фрэнк Уэшберн.

— Когда они… когда они…

— Что — когда они?

— Им было хорошо?

— Похоже на то.

Отец встал из-за стола и вышел из кухни. Когда он вернулся к столу, Ник сидел, уставившись в тарелку. В глазах его стояли слезы.

— Хочешь еще пирога?

Отец взялся за нож, чтобы отрезать кусок.

— Нет, — ответил Ник.

— Съешь еще кусочек.

— Нет, я больше не хочу.

Отец прибрал со стола.

— А где ты их видел? — спросил Ник.

— За поселком.

Ник смотрел в свою тарелку.

Отец сказал:

— Ступай-ка ты спать, Ник.

— Иду.

Ник прошел в свою спальню, разделся и лег в постель. Он слышал шаги отца в соседней комнате. Ник лежал в постели, уткнувшись лицом в подушку.

«Мое сердце разбито, — думал он. — Если я это так чувствую, то оно, и вправду, должно быть, разбито».

Через некоторое время он услышал, как отец потушил лампу и пошел к себе в комнату. Он слышал, как зашумел в кронах деревьев поднявшийся ветер, и почувствовал холод, проникавший сквозь сетку на окне. Долго лежал, зарывшись лицом в подушку, потом перестал думать о Пруди и наконец уснул. Проснувшись ночью, услышал шелест ветра в зарослях болиголова, растущих около дома, и шум волн, бьющихся о берег озера, и опять заснул. Утром дул сильный ветер, и вздымавшиеся волны с разбега обрушивались на берег, и, понемногу просыпаясь, Ник не сразу вспомнил, что его сердце разбито.