Синклер Льюис: Вещи

Его глаза раскрылись, засверкали:

— Деньги! Да! Чудесная штука!

— Да-а.

— На них покупают танки и снаряды и пищу для бездомных малышей. А мне… нужно немного — только на жизнь. Нет больше прежнего Стэси Линдстрома. — Он погрузился в то огромное, что происходило внутри него, в эту нирвану… клокочущую нирвану! — У меня есть мечты, большие мечты, но не о том, чтобы разгуливать по воскресеньям в визитке и новых перчатках.

Больше он ничего не добавил. Неделю спустя он сидел в постели, в белой, отороченной красной каймой ночной рубахе, какие носили еще его отец и деды, и читал.

Она с любопытством взглянула на книгу. Это был учебник разговорного французского языка.

— Ты что, опять туда собираешься? — спросила она как бы между прочим.

— Собираюсь, теперь мне это ясно.

Он откинулся на подушку, подтянул одеяло к подбородку и сказал спокойно: — Я еду обратно, чтобы воевать. Но не для того, чтобы продолжать войну. Я знаю теперь, в чем мое назначение. Руки у меня хорошие, и я легко нахожу общий язык с простыми людьми. Я еду обратно, чтобы восстанавливать разрушенное. Мы заново отстроим Францию. Я учусь — учу французский, строительное дело, огородничество. Я неплохой фермер… Помнишь, я всегда работал на ферме во время каникул.

Она видела, что вся скованность покинула его. Он снова стал прежний Стэси — властелин фургонов с Ред — Ривер. Словно и не было долгих лет мучительной душевной тревоги, и внезапно Тео охватила такая нежность к старому другу, что просто не стоило тратить время на размышления о том, любит ли она его. Они строили планы, изредка обмениваясь понимающей улыбкой.

Еще через неделю миссис Линдстром отвела ее в сторону.

До тех пор, впустив Тео и молча поздоровавшись с ней, она неизменно скрывалась на кухне. На ее анемичном лице никогда ничего нельзя было прочесть. Но в этот день, когда Тео выходила из комнаты, миссис Линдстром поспешила за ней следом.

— Мисс! Мисс Дьюк, можна покаварить с вами?

— Ну, конечно!

— Мальсик поправляесся, а? Он был секотня в корошнй вид. Я хошу, чтоб ви… — Лицо маленькой женщины было сурово. — Я не снай, как скасать это красиво, но если вы когда-нибудь… Я снай, он вам не пара, но он всегда носит с собой ваш картошка, и, может быть, теперь, когда он был такой храбрый сольдат… Может быть, ви его немноко полюбить, но… Я снай, я простой женщина из Старый Свет. Если ви с ним поженись, я буду стоять в сторона… не буду вам помехом. Ваш родитель богатый и… О, я даю, даю его вам, если вы его хотеть.

Хмурые глаза миссис Линдстром стали огромными, налились слезами. Ее пуританская грудь судорожно вздымалась. Она всхлипнула:

— У него только и разговор был, что вы: всекта, кокта он еще был маленький мальсик. Простите, что я сакаварил с вами про это, если вы его не хотеть. Я хотел, штоп ви знали — я все, все для него сделай. И для вас.

Она убежала на кухню, и Тео услышала, что она принялась чистить кастрюлю. Тео выскочила в противоположную дверь.

И в тот же вечер миссис Дьюк в деликатной светской форме совершила покушение на Линдстромов.

— Дорогая, не кажется ли тебе, что ты навещаешь этого Линдстрома несколько чаще, чем необходимо? Судя по твоим словам, он уже выздоравливает. Я надеюсь, твоя жалость к нему не приведет к каким-нибудь нелепым мыслям и сантиментам.

Тео рассмеялась:

— В наши дни некогда заниматься сантиментами. Я давно уже плюнула…

— Плюнула! О Тео!

— …на все это. Но вообще-то говоря… Стэси вполне годится для того, чтобы стать героем лирических стихов. Он был моим дружком, когда мы еще…

— Пожалуйста, не будь… так… вульгарна! Кроме того, Тео, как бы ты ни относилась к Стэси, потрудись представить себе, как будет выглядеть миссис Линдстром в этом доме.

Веселого, шутливого тона Тео как не бывало. Она вскочила. Она произнесла с пылкой, с истовой торжественностью:

— В этом доме?! Будь проклят этот дом!

Больше о Линдстромах не упоминалось. В этом не было надобности. Когда Тео прилетала вечером домой, радостно возбужденная работой, ходьбой и спорами со Стэси, брови миссис Дьюк не хуже слов выражали ее мнение.

Тео казалось, что отец смотрит на нее более сочувственно. Она перестала принимать мистера Дьюка как нечто привычное, нечто более неизменное, чем радиаторы парового отопления. До ее сознания дошло, что все эти осенние вечера он проводит, сидя у камина и глядя в огонь. Когда он смотрит на нее, он улыбается, но глаза у него измученные. Тео заметила, что он перестал упрашивать миссис Дьюк, чтобы она разрешила ему вернуться к настоящей работе, и не строил больше туманных планов о том, как они заведут ферму или отправятся путешествовать. Однажды они поехали на неделю в Нью-Йорк, но миссис Дьюк торопилась обратно, к своим многочисленным комитетам. Она держалась с мужем еще тверже, еще чаще толковала ему, что трудно оставлять такой дом, как у них, без присмотра, что мужчины не должны быть эгоистами и ожидать, чтобы они с Лиззи…