Синклер Льюис - Капкан

Он наскакивал на проводников и захлебывался:

— Ну, живенько. Быстренько. Беритесь грузить вещи. Вещички принимайтесь грузить.

Он взялся прилаживать мотор к транцу своей лодки, прищемил себе ногти, выругался и негодующе уставился на Ральфа. Он рычал, что деревца, срубленные на мачты, чересчур толсты и не войдут в гнезда, а когда выяснилось, что они в самый раз, сердито насупился и объявил: «Все равно чересчур хлипкие, не выдержат».

— Слушай, да займись ты хоть чем-нибудь! — гаркал он на Ральфа. — Сидит тут, любуется на себя.

Когда Ральф рискнул было спустить в свою лодку ящик копченой свинины, с трудом балансируя на планшире, придерживаясь одной рукой за неструганый край причала, Вудбери взорвался:

— Господи боже ты мой, куда ж ты лезешь с этим ящиком вперед: грузу место в центре!

Ральф безропотно терпел эти окрики, страдая от сознания своей ненужности, чувствуя, что только мешается у всех под ногами. К Луи, самому младшему и наиболее утомленному жизнью проводнику, он обращался с заискивающей любезностью, к Чарли — с сыновней почтительностью, к Вудбери — с благоговением; и когда великий вождь бледнолицых снизошел до того, чтобы выслушать его хвалебное: «На этом деле, Вэс, ты собаку съел, что и говорить», — Ральф исполнился благодарности.

Несмотря на кипучую деятельность коммерческого директора, дело, как ни странно, подвигалось к концу.

Соскальзывая на дно лодки, каждый тюк словно сжимался в объеме. Поначалу казалось, что груза вдвое больше, чем они могут взять на борт, а между тем в байдарках каким-то чудом половина места оказалась свободной.

Посреди каждой лодки было оставлено как бы гнездо для бледнолицего. Постельная скатка вместо сиденья и тут же, под рукой — все игрушки: рыболовная снасть, ружье и даже гребок. (Правда, когда работал мотор! Вудбери приходилось перебираться на корму.) Индейцы даже не думали возражать, когда городские неженки время от времени делали вид, будто помогают вести неповоротливые байдарки: только бы не окатывали брызгами от весел. А после первых двух-трех раз индейцы и смеяться перестали…

Уже совсем можно бы трогаться, если б не любимая игрушка Вудбери — подвесной мотор. Он ловко сидел на транце, хорошенький, сверкающий, в полной боевой готовности и — единственная беда — не заводился.

Он даже голос не желал подать. Напрасно Вудбери битых полчаса, чертыхаясь, дергал за стартовую веревку — хоть бы что!

С бревенчатого причала за остервеневшим Вудбери сокрушенно наблюдал Ральф. Других свидетелей не было. На первых порах население Киттико — пятеро белых и девять индейцев — тоже высыпало поглазеть на сборы, но Вудбери, переживая горькое разочарование в жизни, встретил их без обычного радушия, и они разбрелись. Индейцы-проводники, управившись с погрузкой, расположились на куче опилок на берегу и предоставили событиям развиваться своим ходом.

Отправиться в путь на этой неделе или в будущем году — какая разница? Хватило бы только свиной грудинки и сигарет.

Ральф разбирался в моторах не лучше и не хуже всякого, кто всего лет десять или двенадцать как водит автомобиль. Он отличал баранку от рукоятки ручного тормоза и умел заливать воду в радиатор. Лодочный мотор был для него точно языческое диво: круглая штуковина, один-единственный ребристый цилиндр, длинная рукоятка, и больше ничего не понять.

Когда Вудбери на секунду оторвался от мотора и стоял, меряя его возмущенным взглядом, будто прикидывая, что бы такое сказать ему пообидней, Ральф отважился:

— Ты не допускаешь, что засорилось питание?

Покачиваясь в лодке, Вудбери, словно умирающий великомученик, воздел руки в немой мольбе и терпеливо изрек:

— Да, гениальные мозги надо иметь, чтобы додуматься до такого! Эх, и помощи мне от тебя! Ну, разумеется, я ведь только раза два, не больше, продул жиклер, пока ты тут пялишь глаза!

Ральф отошел на дальний конец причала и, заинтересованно рассматривая двух болотных курочек в густом бурьяне, с тоскою думал о Йельском клубе.

По причалу не спеша подошел торговый агент «Компании Гудзонова Залива». Видно было, как Вудбери внизу в байдарке весь напружинился, готовый при первом же замечании одним прыжком взять пятифутовую высоту и задушить непрошеного советчика. Агент, с виду похожий на священника и щедро наделенный даром истинно духовного красноречия, сощурил один глаз, всколыхнулся от удовольствия, хрюкнул: «В бачке клапан забило» — и, ссутулясь, зашагал прочь, с презрением, которого было достаточно, чтобы не только от Ральфа, но и от великого Э. Вэссона Вудбери осталось мокрое место.