Марк Твен - Вениамин Франклин

Если въ періодъ его старчества кто-нибудь неожиданно заходилъ къ нему, въ то время какъ онъ ловилъ мухъ или лѣпилъ изъ глины пастеты или же пробирался черезъ двери въ погребъ, то онъ немедленно принималъ видъ мудреца и, выпаливъ какое-нибудь глубокомысленное изрѣченіе, начиналъ обнюхивать носомъ воздухъ и съ шапкой, надѣтой задомъ на передъ, принимался разгуливать вокругъ одного и того же мѣста, прилагая всевозможныя старанія, чтобы показаться посѣтителю вдохновеннымъ и эксцентричнымъ! Вообще онъ былъ большой пройдоха! Онъ изобрѣлъ печку, въ которой можно сварить чью угодно голову, — по точному исчисленію, въ теченіе не долѣе 4 минутъ; что такая мерзкая выдумка доставила ему дьявольскую радость, слѣдуетъ уже изъ того, что онъ далъ этой печкѣ свое имя.

Онъ всегда особенно гордился, разсказывая, какъ впервые прибылъ въ Филадельфію, — не имѣя ничего на свѣтѣ, кромѣ двухъ шиллинговъ въ карманѣ и четырехъ булокъ подъ мышкой. Но если къ этому обстоятельству отнестись критически, то въ сути своей въ немъ вѣдь не было ничего особеннаго. Тоже самое могъ бы сдѣлать и кто угодно другой.

Герою нашей замѣтки принадлежитъ честь рекомендаціи, преподанной имъ арміи: вернуться къ стрѣламъ и луку, взамѣнъ того, чтобы пользоваться штыками и ружьями. Съ свойственной ему оригинальностью онъ высказалъ мысль, что штыкъ, при извѣстныхъ условіяхъ, представляетъ изъ себя, конечно, весьма хорошее оружіе, но что онъ сомнѣвается, можно-ли дѣйствовать штыкомъ съ достаточною увѣренностію на большихъ разстояніяхъ.

Веніаминъ Франклинъ совершилъ множество достопримѣчательныхъ дѣлъ на пользу своего отечества, прославивъ во многихъ странахъ юное имя Америки тѣмъ лишь, что она родина столь великаго сына. Цѣль настоящей монографіи отнюдь не заключается въ томъ, чтобы игнорировать или умалять его значеніе. Напротивъ, ближайшая цѣль ея — выяснить дѣйствительную цѣнность всѣхъ его высокомѣрныхъ «максимовъ», которые онъ, съ великими поползновеніями на оригинальность, соткалъ изъ общихъ мѣстъ, успѣвшихъ всѣмъ надоѣсть своей прописной моралью уже въ то время, когда народы разсѣялись по всѣмъ странамъ свѣта послѣ злополучнаго Вавилонскаго столпотворенія; а также выяснить истинное значеніе его печки, его важныхъ проектовъ, его сугубыхъ стремленій возбудить къ себѣ удивленіе разсказомъ о томъ, какъ онъ впервые пришелъ въ Филадельфію, его маніи пускать змѣя и вообще убивать время за подобными дурачествами, вмѣсто того, чтобы заниматься мыловареніемъ и выдѣлывать сальныя свѣчи. Я желалъ только, въ извѣстной мѣрѣ, разсѣять тѣ установившіяся, пагубныя воззрѣнія отцовъ семействъ, что будто бы Франклинъ сталъ геніемъ лишь благодаря тому, что дѣлалъ все безъ корыстныхъ цѣлей, занимался науками при лунномъ свѣтѣ и подымался съ постели среди ночи, вмѣсто того, чтобы обождать съ этимъ до утра, какъ это и подобаетъ всякому порядочному христіанину, и что такая, неуклонно прмѣняемая, жизненная программа изъ каждаго глупаго мальчугана способна сдѣлать Франклина. Пора, наконецъ, понять, что выдающіяся эксцентричности въ образѣ жизни могутъ быть симптомами генія, но отнюдь не его созидателями. Я бы хотѣлъ быть отцемъ моихъ родителей и притомъ настолько долго, чтобы сдѣлать эту истину для нихъ совершенно ясной — и чтобы такимъ способомъ убѣдить ихъ предоставить своимъ дѣтямъ проводить время съ большимъ для себя удовольствіемъ, чѣмъ проводилъ его я. Еще будучи ребенкомъ, мнѣ, сыну богатаго отца, приходилось варить мыло, вставать спозаранку, заниматься за завтракомъ геометріей и вообще, продѣлывать все то, что дѣлалъ Франклинъ, въ святой надеждѣ., что посредствомъ всего этого и я сдѣлаюсь Франклиномъ. И вотъ что изъ меня теперь вышло?!..

1870