Ярослав Ивашкевич: Хвала и слава Том 1

В последних главах темп повествования резко убыстряется. Тут много острых и неожиданных событий, крутых сюжетных поворотов, выстрелов, взрывов, облав, смертей — так передается тревожная, насыщенная личными катастрофами жизнь поляков в годы фашистской оккупации, так обнаруживаются возможности героического деяния, заложенные в характерах молодых персонажей романа. Повествование выигрывает здесь в сюжетной напряженности, хоть проигрывает местами в смысле психологической конкретности: читателю не всегда дается возможность глубоко вглядеться в духовный мир молодых Голомбеков, Бронека, Лилека — тех, кто, не думая о славе, просто и честно жертвует собой во имя свободы Польши.

В «Хвале и славе» Ивашкевич в полной мере обнаруживает свойственное ему искусство наглядного, достоверного до мельчайших деталей воспроизведения действительности. Роман включает отличные куски словесной жанровой живописи — будь то описание предсмертных дней старой «тети Михаси» в поместье Пустые Лонки или картина напряженной предпраздничной работы в кондитерской Голомбека. Но вместе с тем романисту удается естественно, с большим чувством меры вводить в действие элементы условности, аллегории, которые никак не идут в ущерб реализму повествования, а скорее обогащают этот реализм новыми оттенками. Так, оранжерея Януша Мышинского — единственное, что он сумел создать и оставить после себя, — воспринимается как своего рода символ, воплощает усадебный, тепличный характер той духовной культуры, к которой Януш был привержен; но эти «туберозы и хризантемы», но очевидной мысли автора, представляют собою не лишенное ценности наследие, от которого и новой Польше не стоит отказываться… Эпизод ночного разговора Анджея Голомбека со своим дядей, советским коммунистом, находящимся нелегально в оккупированной Польше, явно условен, такой разговор вряд ли мог бы происходить в действительности. Но этот эпизод по-своему важен: автор находит здесь способ предоставить слово одному из тех, кому суждено строить социалистическое общество в Польше, освобожденной от гитлеровских оккупантов.

Характерная особенность художественной системы «Хвалы и славы» — обилие историко-культурных, музыкальных, поэтических мотивов и реминисценций. В разговорах персонажей, в их размышлениях и письмах, подчас и в авторской речи воскресают образы Гете и Софокла, Толстого и Пруса, строки Рембо и Аполлинера, мелодии Шопена, Бетховена, Брамса. Иной раз стихотворение или песня вспоминается многократно, укрепляет связь между разными эпизодами и главами, каждый раз влечет за собой целый поток ассоциаций. Так, старая песенка «Эх, как весело в солдатах» сперва воспринимается просто как деталь воинского быта, а потом, по мере развертывания действия, приобретает привкус горькой иронии, напоминая читателю о потерях, понесенных поляками в войнах разных лет, помогая развенчивать те «сенкевичевские» националистические традиции, которые сыграли недобрую роль в судьбах страны. Так, стихи Блока «О, красный парус в зеленой дали…» сопровождают образ Ариадны, напоминая о ее романтической изысканности и изломанной судьбе. Громадный материал мировой художественной культуры, сосредоточенный на страницах романа, нигде не становится посторонним привеском — он вполне органичен в повествовании, где с особым вниманием прослеживаются пути интеллигенции — творцов культуры и ее носителей — в эпоху перехода от капитализма к социализму.

Т. МОТЫЛЕВА