Франц Кафка - Процесс

Это был маленький живой господин, фабрикант, которого К. хорошо знал. Он извинился за то, что помешал К. в его важной работе, а К. со своей стороны извинился за то, что заставил так долго ждать. Но даже это извинение он произнес так механически и с таким почти фальшивым выражением, что фабрикант, если только он не был полностью поглощен своим делом, должен был это заметить. Но тот, не отвлекаясь, торопливо повытаскивал из всех карманов расчеты и таблицы, разложил их перед К., разъяснил отдельные пункты, исправил одну маленькую ошибку в расчетах, которая бросилась ему в глаза даже при этой поверхностной демонстрации, напомнил К. об аналогичной сделке, которую он с ним заключил около года тому назад, упомянул между прочим, что на этот раз еще один банк многое готов дать, чтобы провернуть эту сделку, и наконец замолчал, желая узнать мнение К. В начале речи фабриканта К. в самом деле внимательно следил за его рассуждениями, мысль о важной сделке захватила тогда и его тоже, но, к несчастью, ненадолго, вскоре его внимание отвлеклось, еще какое-то время он продолжал кивать головой в ответ на громкие восклицания фабриканта, но в конце концов прекратил и это, ограничившись тем, что оцепенело смотрел на склонившуюся над бумагами лысую голову и спрашивал себя, когда, наконец, этот фабрикант поймет, что вся его речь бесполезна. И когда тот замолчал, К. вначале и в самом деле подумал, что ему просто дают возможность признаться, что он не в состоянии слушать. Но по напряженному взгляду явно подготовившегося к любым возражениям фабриканта он с сожалением понял, что деловое обсуждение должно быть продолжено. Так что он наклонил голову, словно в ответ на приказ, и начал медленно водить карандашом по бумагам, время от времени останавливаясь и упираясь взглядом в какую-нибудь цифру. Фабрикант предполагал возражения; возможно, его цифры действительно были ненадежны, возможно, главное заключалось не в них, — как бы там ни было, фабрикант положил на все эти бумаги руку и начал снова, совсем вплотную придвинувшись к К., расписывать ему эту сделку в целом.

— Это проблематично, — сказал К., поджал губы и, поскольку бумаги на столе — единственное реальное — были закрыты, откинулся, ища опоры, на спинку кресла.

Он даже почти не поднял глаза, когда открылась дверь в дирекцию и там, не совсем отчетливо, словно бы за газовой завесой, появился заместитель директора. К. не задумался над этим явлением, а зарегистрировал только непосредственный эффект, очень его обрадовавший, потому что фабрикант немедленно вскочил с кресла и бросился навстречу заместителю директора. К., впрочем, придал бы ему и еще в десять раз большее ускорение, ибо он боялся, что заместитель директора может снова исчезнуть. Страхи были напрасны, господа встретились, пожали друг другу руки и вместе подошли к столу К. Фабрикант пожаловался, что его предложение о сделке встретило так мало сочувствия у этого прокуриста, и указал на К., который под взглядом заместителя директора снова склонился над бумагами. Когда затем оба господина оперлись на его письменный стол и фабрикант начал осаду заместителя директора, К. показалось, что эти двое, рост которых он в этот момент представлял себе преувеличенно, склонившись над его головой, обсуждают, как поступить с ним самим. Медленно подняв глаза, он попытался осторожно выяснить, что там у них наверху происходит, потом взял, не глядя, одну из бумаг со стола, положил ее на раскрытую ладонь и постепенно поднял ее, одновременно вставая, наверх к господам. У него не было при этом никакой определенной мысли, он действовал, лишь подчиняясь ощущению, что должен так поступить, раз ему придется когда-то писать большое заявление, которое должно будет его полностью освободить. Заместитель директора, участвовавший в разговоре с полным вниманием, бросил лишь один взгляд на бумагу, взял ее из руки К., даже не читая написанного на ней, поскольку то, что имело значение для прокуриста, для него не имело значения, сказал:

— Спасибо, мне все уже ясно, — и спокойно положил ее обратно на стол.

К. затравленно смотрел на него сбоку. Заместитель директора, однако, совсем этого не замечал, а если и замечал, то это его только ободряло; он несколько раз громко засмеялся, один раз остроумным возражением привел фабриканта в явное замешательство, из которого, впрочем, тут же сам его и вывел, сделав при этом упрек самому себе, и, наконец, пригласил фабриканта перейти к нему в кабинет, где они смогут довести это дело до конца.