Вирджиния Вулф - По морю прочь

— Кажется, я задремал, — сказал он. — А куда все делись? Где Кларисса?

— Миссис Дэллоуэй пошла посмотреть морскую коллекция мистера Грайса, — ответила Рэчел.

— Я мог бы догадаться, — сказал Ричард. — Обычная история. Ну, а вы провели время с пользой? Обратились?

— Я не прочла ни строчки, — сказала Рэчел.

— Я всегда прихожу к тому же. Вокруг слишком много интересного. Я считаю, что природа отлично стимулирует работу мозга. Лучшие мысли приходят ко мне на воздухе.

— Когда вы гуляете?

— Гуляю, катаюсь верхом, на яхте. Пожалуй, самые важные беседы в моей жизни происходили во время прогулок по большому двору в Тринити-Колледже. Я учился в обоих университетах. Причуда моего отца. Он считал, что это способствует широте взглядов. Пожалуй, я с ним согласен. Помню — как давно это было! — мы закладывали будущие основы государства с нынешним министром по делам Индии. Мы казались себе очень мудрыми. Не уверен, что мы ошибались. Мы были счастливы, мисс Винрэс, и молоды — а это способствует мудрости.

— Вы сделали то, о чем говорили? — спросила Рэчел.

— Строгий вопрос. Отвечаю: и да и нет. С одной стороны, я не совершил того, что намеревался совершить — а кто совершил? — с другой стороны, могу прямо заявить: я не уронил своих идеалов.

Он решительно посмотрел на чайку, как будто его идеалы располагались на ее крыльях.

— А что такое ваши идеалы? — спросила Рэчел.

— Вы хотите слишком многого, мисс Винрэс, — игриво сказал Ричард.

Она смогла лишь заметить, что ей просто интересно, и Ричард с видимым удовольствием ответил:

— Что тут сказать? Если одним словом — Единство. Единство цели, власти, прогресса. Распространение лучших идей на возможно большее пространство.

— Английских?

— Я признаю, что англичане в целом выглядят белее остальных людей, а их прошлое — чище. Но, Бога ради, не думайте, что я не вижу изъянов, мерзостей, немыслимых вещей, имевших место в нашей среде! У меня нет иллюзий. Полагаю, что мало у кого иллюзий меньше, чем у меня. Вы бывали на каком-нибудь заводе, мисс Винрэс? Полагаю, нет — лучше сказать, надеюсь, что нет.

Рэчел действительно по бедной улице проходила всего несколько раз, и всегда в сопровождении отца, горничной или тетушек.

— Я хотел сказать, что, если бы вы хоть раз увидели, что творится вокруг вас, вы бы поняли, почему я и подобные мне становятся политиками. Вы вот спросили, сделал ли я то, что намеревался сделать. Обозревая мою жизнь, я вижу один факт, которым — признаю — горжусь: благодаря мне тысячи девушек в Ланкашире — и еще многие тысячи в будущем — могут каждый день находиться по часу на свежем воздухе, тогда как еще их матери должны были проводить и этот час над ткацкими станками. Честно говоря, я горжусь этим больше, чем гордился бы, напиши я все стихи Китса, да и Шелли в придачу!

Рэчел стало горько, что она принадлежит к тем, кто пишет стихи Китса и Шелли. Ричард Дэллоуэй был ей симпатичен, и все, что он говорил, находило в ней живой отклик. А говорил он, судя по всему, серьезно.

— Ничего-то я не знаю! — воскликнула она.

— Вам гораздо лучше ничего не знать, — отечески сказал он. — Кроме того, вы, конечно, ошибаетесь. Говорят, вы чудесно играете, и я не сомневаюсь, что вы прочли гору умных книжек.

Покровительственное подшучивание уже не могло остановить ее.

— Вы говорите «единство», — сказала она. — Вы должны мне объяснить.

— Никогда не разрешаю моей жене говорить о политике, — серьезно заявил он. — Вот по какой причине. Для людей, какие они есть, невозможно одновременно иметь идеалы и бороться. Если я и сохранил мои идеалы — а это в значительной степени так, за что я благодарен судьбе, — то лишь потому, что вечером я мог прийти домой, к жене, которая весь день посвятила визитам, музицированию, играм с детьми, домашним заботам и так далее. Ее иллюзии не развеялись. Она дает мне мужество идти дальше. Общественное поприще — это тяжкое бремя, — добавил он.

Эта речь представила его изнуренным мучеником, который каждый день, служа человечеству, отрывает от себя и дарит ему чистейшее золото.

— Не могу вообразить, — воскликнула Рэчел, — как люди этим занимаются!

— Что вы имеете в виду, мисс Винрэс? — спросил Ричард. — Этот вопрос я хотел бы прояснить.

Он проявлял исключительную доброту, и Рэчел решилась не упустить возможность, которую он ей давал, хотя само то, что она говорит с таким заслуженным и влиятельным человеком, заставляло ее сердце биться быстрее, чем обычно.