Вирджиния Вулф - По морю прочь

Мужчины, выкурив по нескольку сигарет, бросили тлеющие окурки в реку и еще некоторое время смотрели вниз на рябь, морщинившую черную воду. Затем они тоже разделись и легли на другом конце судна. Они очень устали и были отделены друг от друга завесой темноты. Свет от единственного фонаря падал на несколько веревок и палубных досок и на леер, но дальше все окутывала кромешная тьма, ни единого лучика не доходило до человеческих лиц и до деревьев, маячивших черными массами по обе стороны.

Скоро Уилфред Флашинг заснул, заснул и Хёрст. Один Хьюит лежал без сна, глядя в небо. Мягкий ход судна, темные очертания, безостановочно проплывавшие мимо, лишили его способности думать. Близкое присутствие Рэчел тоже убаюкивало его мысли. Из-за того что она была здесь, рядом, всего в нескольких шагах, он не мог думать о ней, как не мог бы ее видеть, если бы она стояла слишком близко, прижавшись лбом к его лбу. Странным образом он отождествил себя с кораблем, и так же, как было бы бесполезно встать и пойти управлять кораблем, было бесполезно дальше бороться с непреодолимой силой своих чувств. Судно скользило по гладкой поверхности реки, унося его дальше и дальше, прочь от всего, что ему знакомо, за привычные пределы и пограничные знаки, в неведомые воды. Погруженный в безмятежный покой, впервые за много ночей ни о чем не думая, он лежал на палубе и смотрел, как верхушки деревьев перемещаются, едва различимые на фоне неба, нависают арками, опускаются и вздымаются; наконец явь уступила место снам, в которых он лежал под тенью огромных деревьев и смотрел в небо.

Когда наутро они проснулись, судно уже продвинулось довольно далеко вверх по реке; справа был высокий песчаный берег с редкими группами деревьев, а слева тянулось болото, над которым колыхался тростник и на вершинах высоких бамбуков, слегка раскачиваясь, сидели яркие зеленые и желтые птицы. Утро было тихим и жарким. После завтрака они сдвинули стулья и сели неровным полукругом на носу. Тент защищал их от палящего солнца, ветерок, возникавший благодаря движению судна, мягко овевал их. Миссис Флашинг уже наносила на холст пятна и полосы, и при этом ее голова подергивалась туда-сюда, как голова птицы, пугливо клюющей зерно. Остальные держали на коленях кто книгу, кто листок бумаги, кто рукоделье, на которые они время от времени поглядывали, а потом опять устремляли взоры на реку. Один раз Хьюит прочитал вслух кусок стихотворения, но вокруг столько всего двигалось, что его слова совершенно потерялись. Он перестал читать, и никто ничего не сказал. Они плыли дальше под сенью деревьев. На одном из островков слева кормилась стая красных птиц. Сине-зеленый попугай, пронзительно крича, перелетал с дерева на дерево. Чем дальше, тем более дикой становилась окружающая местность. Казалось, что у самой земли деревья и подлесок душат друг друга в нескончаемой борьбе, но здесь и там высоко над зарослями поднимались великолепные деревья, чьи тонкие, похожие на зонтики кроны качались в поднебесье. Хьюит опять посмотрел в свою книгу. Утро было наполнено покоем, как и ночь, странность состояла лишь в том, что было светло, и он мог видеть Рэчел, слышать ее голос и быть рядом с ней. Ему представлялось, что он неподвижно ждет чего-то, а все остальное — предметы, голоса, тела людей, птицы — проносится мимо и только Рэчел ждет вместе с ним. Иногда он смотрел на нее, как будто она должна была знать, что они ждут вместе, что их влечет друг к другу и они не могут этому сопротивляться. Он опять прочел из своей книги:

Какая-то птица дико захохотала, обезьяна, хихикая, задала ехидный вопрос, и, как пламя, невидимое под ярким солнцем, слова Хьюита затрепетали и потухли.

По мере того как река сужалась, высокие песчаные берега превратились в плоскую равнину, густо поросшую деревьями, и стали слышны голоса леса. Было гулко, как в зале. Внезапные крики сменялись долгими промежутками тишины, как в соборе, когда голос мальчика затихает, а эхо, кажется, еще бродит где-то под самой крышей. В какой-то момент мистер Флашинг встал, переговорил с матросом и даже объявил, что после обеда пароход сделает остановку и все смогут немного прогуляться по лесу.

— Среди деревьев множество тропинок, — объяснил он. — Мы еще не сильно удалились от цивилизации.