Божена Немцова - В замке и около замка

Как только Жак тайком ушел из ее комнаты, она все привела в порядок, сняла нарядное платье, надела домашнее и побежала вниз к барыне, готовясь сказать, что ее не было дома, но госпожа фон Шпрингенфельд, бледная как полотно, со сверкающими глазами, поглядела на нее и заявила:

— Иди и не показывайся мне на глаза, я знаю все.

Сара была ошеломлена и тут же догадалась, что барыня все подслушала. Она спросила Иозефа, когда та вернулась, и догадка ее подтвердилась, так как он ответил с плохо скрываемой насмешкой:

— Она пришла в самый разгар вашего приема.

Все злило мамзель, выводило из себя, а помощи не было ниоткуда. Она злорадствовала, когда ночью началась беготня и люди шепотом сообщали, что барыне плохо, что у нее холера. Тут Сара радостно захлопала в ладоши и принялась укладывать вещи, забирая с собой многое, что ей и не принадлежало.

Перед отъездом она отправилась к Жаку проститься. Он тоже укладывал вещи и был очень раздосадован, что рухнули планы, обещавшие ему легкую жизнь. Он дал это почувствовать Саре, чем сильно огорчил ее. Услышав, что она уволена, он стал ласковее, пообещал навестить ее по возвращении в Прагу и просил остаться ему верной.

Холодно простилась Сара с домом, где вела себя так дурно и где не было ни одного человека, относившегося к ней хорошо, за исключением барыни, которой она отплатила за все черной неблагодарностью.

Узнав, что у хозяйки замка холера, гости разлетелись, как стая голубей в горохе от выстрела. Остались только два приятеля господина Скочдополе: старый майор и лесничий. Остальные под разными предлогами уехали один за другим. Господин Скочдополе никого не удерживал.

Барыне было плохо. У нее на самом деле была холера, после которой она заболела еще серьезнее. Клара и ее мать беспрерывно чередовались у постели барыни, не желая доверять уход за ней посторонним.

Калина редко и ненадолго виделся со своей невестой, но Войтех с Жолинкой часто навещали его на полях; никто не запрещал этого мальчику, и Жоли охотно бегал по дороге, был весел, ничего плохого с ним не случалось, потому что Войтех берег его как зеницу ока; мальчику было как-то жаль песика, который вдруг точно осиротел, он играл с ним, и песик не хотел оставаться без него ни минуты. Войтех брал его с собой, когда ходил к Сикоре, и туда сбегались все с насыпи, чтобы посмотреть на редкостную собачку, но они говорили, что это все-таки только пес. Дети Сикоры сравнивали его со своим шпицем, а Анинка говорила:

— Иди, шпиц, уходи, ты не такой красивый, у тебя не такие красивые уши и не такая мягкая шерсть.

— Скажи ей, шпиц, что зато Жолинка не умеет так хорошо сторожить, как ты,— защищал шпица Войтех, который любил его; они не раз вместе спали в сторожке.

Доктор приходил в замок несколько раз в день и весь свой опыт и знания направлял на то, чтобы побороть болезнь барыни, но, когда барин спрашивал, есть ли надежды на выздоровление, он пожимал плечами.

Хотя господин Скочдополе ходил со своими приятелями на прогулку, выезжал на охоту, играл в шахматы и шашки, беседовал — все же он был очень расстроен; сколько раз в день, находясь у барыни, слышала Клара в соседней комнате его шаги и всегда выходила, чтобы сказать ему, как себя чувствует больная. Долгое время ее состояние оставалось без перемен. Она лежала без сознания, но в один прекрасный день как бы проснулась от тяжелого сна. У нее, правда, отяжелели веки, и она не могла открыть глаз, члены ее были как свинцовые. Она была не в силах двинуться; но сознание к ней вернулось: она слышала голоса, различала их и, чем больше прислушивалась, тем яснее все понимала. Это были голоса Клары и ее матери.

— Иди пройдись, дитя, а я останусь здесь; ты очень бледна, как бы не расхворалась; Калина тоже боится за тебя.

— Не беспокойтесь, мамочка, я сплю сколько нужно, аппетит у меня хороший, и я не устала. Бледность моя ничего не значит. Вы старше, а спите меньше, чем я.

— Я привыкла, деточка, мне это не трудно. Сжалился бы только бог и облегчил бы болезнь барыни. Та черная (она подразумевала Сару) была для нашего дома настоящим антихристом. Между ними произошло, наверное, что-нибудь серьезное, раз барыня так разволновалась. Даже когда Сара потеряла песика, барыня не так сердилась. Конечно, много лишнего делали, но человек никогда не бывает достаточно разумен, каждый должен отвечать перед своей совестью. Я, как говорится, выкормила нашу барыню, люблю ее и молюсь, чтобы бог послал ей здоровья.