Эдгар По - Труп-обвинитель

Судья тотчас же распорядился послать двух агентов в квартиру преступника для произведения там необходимого обыска.

Посланные возвратились с сафьянным портфелем, принадлежавшим уже несколько лет г. Шутлеворти; но в портфеле ничего не было.

Блюститель правосудия напрасно старался исторгнуть признание от обвиненного; тот отрицал взводимое на него преступление.

Кроме портфеля полицейские агенты нашли в тюфяке несчастного молодого человека рубашку и платок, помеченные его именем и запятнанные, по-видимому, кровью.

Между тем, узнали, что лошадь Шутлеворти околела вследствие полученной ею раны. Бонанфан предложил вскрыть труп животного, чтобы найти в нем пулю.

Сказано – сделано.

Старый Карлуша , взяв на себя этот труд, вынул из груди лошади небольшую пулю, приходившуюся как раз к дулу ружья Пеннифатера.

Пулю подсудимый признал за принадлежащую ему.

Более сомнений существовать не могло, все улики были неопровержимы.

Судья отправил племянника Шутлеворти в тюрьму и отказался принять поручительство Бонанфан, убедительно предлагавшего в залог огромные деньги.

Такое новое доказательство великодушия старого джентльмена сделало его идеалом доброты в глазах всех жителей Ратлебурга.

Надо признаться, что в этом случае достойный человек слишком увлекся любовью и ревностью, так как, предлагая поручительство, он забывал, что не имеет ничего кроме долгов.

Легко понять, с каким нетерпением городское население дожидалось суда присяжных над Пеннифатером.

Все обвиняли его в совершенном злодеянии и желали строгого примерного наказания.

Наконец роковой день наступил. Многочисленная публика еще с утра собралась в большой зале здания, занимаемого Фемидой.

Улики, собранные Бонанфаном, были так неопровержимы, что присяжные после минутного совещания, обвинили подсудимого в убийстве его дяди с целью ограбления и с желанием завладеть наследством.

Несчастный Пеннифатер, осужденный на смерть, отправлен на время в темницу графства, где и должен был ожидать казни.

Великодушие Карла Бонанфан увеличило к нему почтение и любовь граждан Ратлебурга.

С ним самим сделалась удивительная перемена: прежняя расчетливость, доходившая даже до скряжничества, заменилась излишнею расточительностью и щедростью. Он с заметным удовольствием подавал пришедшему гостю бутылку лучшего вина, предлагал настоящую гаванскую сигару, тогда как прежде от него трудно было получить даже стакан холодной воды.

В одно прекрасное утро этот достойный джентльмен получил письмо, сильно его изумившее. Оно заключалось в следующем:

Г. Бонанфан. В Ратлебурге.

А. Н. 1.

Милостивый государь.

По приказанию нашего уважаемого доверителя и корреспондента, г. Барнабе Шутлеворти, мы имеем честь послать к вам по данному им адресу ящик с лучшим шато-марго.

Ваши покорнейшие слуги

Гог, Фрог, Ког и К°

P.S. Ящик вам доставится через шесть часов по получении письма. Передайте наше почтение г. Шутлеворти.

Бонанфан по смерти своего приятеля совершенно не надеялся получить когда-нибудь обещанное вино и смотрел теперь на эту посылку, как на видимое благоволение к нему умершего Барнабе. В избытке радости он пригласил многих друзей на ужин в следующий день, чтобы отведать подарок покойного Шутлеворти. Однако джентльмен в разосланных приглашениях не думал упоминать его имени, на что, без сомнения, имел важные причины.

На следующий день вечером многочисленное и избранное общество собралось у Бонанфан. Могу сказать, нисколько не преувеличивая, что половина жителей Ратлебурга находилась там. Я был приглашен одним из первых.

Вечер прошел очень весело, хотя хозяин и печалился о том, что шато-марго, ожидаемое еще утром, прибыло только после сытного, великолепного ужина. Будущая перспектива множества бутылок с отличным вином обрадовала гостей, решивших торжественно внести в зал дорогую посылку и при громких криках ура! мгновенно распечатать ее.

Все принялись за дело. Ящик был поставлен на стол среди бутылок и стаканов, из которых многие полетели на пол и разбились вдребезги. Старый Карлуша, выпивший уже напорядках, с сияющим и улыбающимся лицом поднялся с кресла и, ударив по столу графином, потребовал молчания во время священной церемонии, т. е. откупорки божественного нектара.

Мало-помалу спокойствие водворилось. Я по просьбе Бонанфана принужден был поднять дубовую крышку, скрывавшую бутылки шато-марго. Взяв молоток, я выбил несколько гвоздей…