Эдгар По - Труп-обвинитель

Вещи начали принимать решительно дурной оборот для Пеннифатера. Заметили, что он сделался очень бледен и не нашел ответа, когда от него требовали объяснений. Смущение еще более подтвердило подозрения. Самые искренние друзья стали требовать его немедленного ареста, но тут великодушие старого Карлуши Бонанфан обнаружилось в всей своей полноте. Он защищал Пеннифатера в долгой изящной речи, где сказал в заключение, что подсудимый – достойный наследник Шутлеворти и что он никогда не решится на такое ужасное дело.

– Я прощаю ему от всей души за нанесенную мне некогда обиду, добавил вежливый джентльмен, – и жалею только о том, что в настоящее время факты против него. Между тем, я далек от мысли придавать вещам буквальное значение и постараюсь доказать, что это… ничто иное, как сцепление каких-нибудь неблагоприятных обстоятельств.

Бонанфан говорил еще около получаса, и длинная речь его дышала и умом, и добротою; к несчастию, люди, одаренные нежною душою, не всегда держатся своих мыслей. Ослепляемые чрезмерною ревностью, они впадают в ошибки и еще более запутывают дело.

То же самое случилось на этот раз и с старым Карлушей , несмотря на его красноречие. Он говорил много хорошего и защищал виновного с энергиею молодого адвоката, вышедшего лишь впервые на судейскую эстраду, но достиг своими словами, не знаю каким образом, только того, что его начали считать величайшим оратором, а Пеннифатера величайшим злодеем.

Самая главная ошибка благородного защитника заключалась в том, что он называл обвиняемого достойным наследником своего доброго друга . Между тем, никто не соглашался в душе с этими словами, припоминая некоторые угрозы, обращенные за год или за два дядей к племяннику, не имевшему других родственников.

Жители Ратлебурга были люди очень наивные; они думали, что за угрозами всегда следует их исполнение и что Шутлеворти непременно лишит наследства молодого человека. Поэтому и не мудрено, что племянник из боязни потерять огромное наследство решился ужасным преступлением покончить с своим дядею. К такому-то выводу и пришли соседи.

И вот без дальних церемоний Пеннифатер был арестован, и его друзья после бесполезных розысков возвратились к себе вместе с обвиненным.

Дорогою новое обстоятельство еще более подтвердило их подозрения. Бонанфан, шедший впереди толпы, сделал вдруг скачок, нагнулся и поднял какой-то предмет, лежавший в траве, который он поспешно осмотрел. Находившиеся поблизости соседи заметили, что он спрятал найденное в кармане своего пальто, но так неловко, что в поднятом предмете многие узнали большой каталонский нож. Двенадцать свидетелей признали это оружие принадлежащим молодому человеку, потому что на рукоятке находились начальные буквы его фамилии. Лезвие ножа было покрыто засохшею кровью.

С этой минуты все сомнения исчезли: никто более не сомневался уже в преступлении Пеннифатера, и потому, по прибытии в Ратлебург, он тотчас же был представлен уголовному судье.

Дело подсудимого с каждою минутою все более и более ухудшалось. Арестант, спрошенный, что он делал утром в день отъезда Шутлеворти, имел смелость признаться, что охотился поблизости болота, в котором, благодаря проницательности Бонанфан, открыли окровавленный жилет.

Старый джентльмен явился к судье в качестве свидетеля, и со слезами на глазах сделал следующее показание.

Он сказал, что чувство долга и понимание священнейших обязанностей запрещают ему долее хранить молчание. До этой минуты искренняя любовь, питаемая им к племяннику друга, хотя и дурно с ним поступившему три месяца тому назад, приказывала ему объяснить все факты только неблагоприятным стечением обстоятельств, но теперь, видя перед глазами слишком убедительные показательства, он считает дело ясным и не требующим подтверждений.

– Мне нельзя долее колебаться, – прибавил он; – и я изложу судье все, что мне известно… Ах! как это тяжело любящему сердцу!…

И он рассказал, что накануне исчезновения Шутлеворти тот объявил племяннику о своем отъезде на следующий день в соседний город для отдачи в Провинциальный банк очень большой суммы денег. Потом в его присутствии объявил племяннику, что решился утвердить духовное завещание, не оставляющее ему ни одного су. Бонанфан, оканчивая показание, потребовал от обвиняемого подтверждения своих слов.

К большому удивлению всех присутствовавших в камере уголовного судьи молодой Пеннифатер отвечал, что все, сказанное свидетелем – истинная правда.