Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.13. Мечта. Человек-зверь

Анжелика, уже окончившая розу, такую свежую, что, казалось, неуловимый аромат струится от атласа, теперь опять мечтательно глядела в залитое солнцем окно.

— Сын монсеньера… — тихонько повторила она.

— Говорят, юноша красив, как бог, — продолжала рассказывать Гюбертина. — Отец хотел сделать из него священника. Но старый аббат воспротивился: у мальчика совсем не было призвания к духовной карьере… И ведь он миллионер! Говорят, у него пятьдесят миллионов! Да, мать оставила ему пять миллионов, эти деньги были помещены в земельные участки в Париже и превратились теперь в целых пятьдесят, даже больше, Словом, он богат, как король!

— Богат, как король, красив, как бог, — бессознательно, словно во сне, повторяла Анжелика.

Она машинально взяла со станка катушку золотых ниток, чтобы приняться за вышивание большой золотой лилии. Высвободив кончик нитки из зажима катушки, Анжелика пришила его шелком к краешку пергамента, придававшего вышивке рельефность. И, уже начав работу, но все еще погруженная в свои смутные мечтания, добавила:

— О, я хотела бы… Я хотела бы…

Она не докончила мысли.

Снова воцарилась глубокая тишина, нарушаемая только слабыми звуками пения, доносившимися из собора. Гюбер заканчивал кисточкой пунктирный рисунок, нанесенный через проколы в бумаге, и на красном шелке ризы появился белый орнамент. На этот раз заговорил вышивальщик:

— Сколько великолепия было в старые времена! Сеньоры носили одежды, жесткие от вышивок. В Лионе продавались ткани по шестьсот ливров за локоть. Стоит прочитать уставы и правила о мастерах-вышивальщиках: там говорится, что королевские вышивальщики имеют право вооруженной силой отбивать работниц у других мастеров… У нас был даже собственный герб: на лазурном поле полоска из разноцветного золота и такие же три лилии — две наверху и одна у острого конца… О, это было прекрасное время!

Гюбер постучал пальцами по натянутой материи, чтобы сбить пылинки, помолчал и заговорил снова:

В Бомоне еще ходит старинное сказание про Откэров, в детстве я часто слышал его от матери… В городе свирепствовала чума, она скосила уже половину жителей, когда Иоанн Пятый, тот самый, что отстроил крепость, почувствовал, что бог ниспослал ему силы бороться с бедствием. Тогда он стал босой обходить больных, становился перед ними на колени, целовал их в уста и, прикасаясь губами к губам больного, говорил: «Если хочет бог, и я хочу», И больные выздоравливали. Вот почему этот девиз стоит на гербе Откэров, все они с тех пор обладают способностью излечивать чуму… О, это славный род! Настоящая династия! Прежде чем постричься, монсеньер носил имя Иоанна Двенадцатого, и имя его сына тоже, как у принца, должно сопровождаться цифрой.

С каждым словом вырастала и расцвечивалась греза Анжелики. Все тем же певучим голосом она повторяла:

— Ах, я хотела бы, хотела бы…

Не касаясь нитки рукой, она сматывала ее с катушки, протягивая справа налево и потом обратно над пергаментом, и каждый раз закрепляла золотую нить шелком. Под ее руками постепенно расцветала большая золотая лилия.

— О, я хотела бы… Я хотела бы выйти замуж за принца… И чтобы перед тем я никогда его не видела, он должен прийти вечером, когда угаснет день, взять меня за руку и ввести в свой дворец… И еще я хотела бы, чтобы он был очень красивый и очень богатый, да, самый красивый и самый богатый, какой только может быть на земле! Чтобы у меня были лошади и я бы слышала их ржание под моими окнами; и драгоценные камни — целые реки драгоценных камней струились бы по моим коленям; и еще золото — потоки золота лились бы из моих рук, когда я только захочу… А еще чего бы я хотела, это чтобы мой принц любил меня до безумия, и я тоже тогда любила бы его как безумная. Мы были бы очень молодые, и очень добрые и очень знатные и это всегда, всегда!

Гюбер оставил станок и, улыбаясь, подошел к девушке, а Гюбертина дружелюбно погрозила ей пальцем.

— Ах ты тщеславная девчонка! Ах неисправимая лакомка! Так ты задумала стать королевой? Конечно, мечтать об этом лучше, чем красть сахар и дерзить старшим. Но поберегись, тут кроется дьявол! Это гордость и страсть говорят в тебе.

Анжелика весело взглянула на нее.

— Матушка, матушка! Что вы говорите?.. Да что же плохого в том, чтобы любить красоту и богатство? Я люблю все, что красиво, все, что богато, когда я только подумаю об этом, мне делается жарко, где-то там, у сердца… Вы хорошо знаете, что я не жадная. А деньги, вот увидите сами, что я с ними сделаю, если действительно разбогатею! Мои деньги польются в город, они потекут к беднякам. Да, это будет настоящая благодать, нищеты не останется! А прежде всего я сделаю богатыми вас и отца, я хотела бы увидеть вас в парчовых одеждах, чтобы вы были как старинные сеньор и дама.