Анна Зегерс - Седьмой крест. Рассказы

Революционер, спасающийся от преследователей, — с этой ситуацией мы встречаемся в разных романах Зегерс. Встречаемся и в ее романе «Спутники» (1932), где действуют коммунисты-подпольщики пяти стран — Венгрии, Италии, Польши, Болгарии, Китая; и в повести «Оцененная голова» (1934), которая завершается трагической гибелью молодого антифашиста незадолго до гитлеровского переворота; и, наконец, в романе «Транзит», где встают горестные судьбы немецких эмигрантов во Франции, правительство которой капитулировало перед немецко-фашистскими захватчиками. Этот «мотив бегства» (по выражению того же В. Герцфельде) в творчестве Зегерс имеет существенный моральный смысл. Передовой человек, которому приходится в ходе борьбы спасаться от грозящей ему опасности, как бы держит экзамен на стойкость, и те, с кем он соприкасается во время бегства, тоже проходят своего рода экзамен, могут по-разному повести себя — помочь преследуемому или, напротив, отвернуться или даже предать. В «Седьмом кресте» напряженность сюжета в значительной мере основана на том, что читатель все время «сопереживает» Георгу, сочувствует ему — и в то же время не может быть безразличен к исходу моральных проверок, перед которыми поставлены другие персонажи романа. Как поступит врач, у которого подозрительный незнакомец с пораненной рукой попросил помощи? Какое решение примет священник, когда узнает, что в соборе найдена арестантская одежда? Что скажет гестаповцам бывшая жена Георга, обиженная и брошенная им?

С первых же строк, как только появляется перед читателем сам Георг Гейслер и передается поток его мыслей, упомянуто имя Валлау. Это он организовал побег семи заключенных. Эрнст Валлау, несгибаемый, испытанный во многих боях коммунист, присутствует лишь на немногих страницах романа: в трагически сильной сцене допроса, а потом и еще в одном коротком и очень жестоком эпизоде, который завершается смертью пойманного беглеца. Однако место, занимаемое им в романе, очень значительно. Георг то и дело вспоминает Валлау, руководствуется в своих поступках примером старшего товарища, его советами. Так возникает характерная для всего творчества Зегерс ситуация: учитель — ученик.

В первой повести Анны Зегерс, принесшей ей большую литературную известность, «Восстание рыбаков» (1928), юноша Андреас, жаждущий вольной и осмысленной жизни, тянется к профессиональному бунтарю Гуллю, видит в нем образец для себя. В романе «Спутники» один из центральных персонажей, молодой польский рабочий Янек, проходит тюремные «университеты» под руководством опытного подпольщика Солоненко, а много лет спустя, снова попав в тюрьму, берется быть покровителем и наставником юного товарища по заключению. В романах Анны Зегерс «Решение» (1959) и «Доверие» (1968), где показано трудное, осложняемое острыми конфликтами и все же победоносное становление социалистического строя в ГДР, один из самых привлекательных персонажей — старый учитель Вальдштейн, человек, родственный Валлау по своему духовному складу, воспитатель нескольких поколений немецких антифашистов.

Ситуация учитель — ученик возникает у Анны Зегерс еще в раннем рассказе «Хижина из рифленой жести», который был опубликован в 1928 году в антологии молодой немецкой прозы и напечатан повторно лишь совсем недавно. Здесь действие происходит в США, в каторжной тюрьме где-то на юге страны. Профессиональный революционер Л. учит, поднимает к передовому сознанию своего напарника, малограмотного метиса Бреколи (а вместе с тем и сам, благодаря общению с Бреколи, учится лучше понимать и чувствовать жизнь самых обездоленных). Когда в руки арестантов случайно попадает обрывок газеты, Л. взволнован: он давно не читал газет. И тут в авторском тексте — примечательные строки: «В этих буквах была сила, — тот, кто к ней прикоснулся, уже владел ею. Всякий, кто прочел это, вступил в сообщество тех, кто когда-либо прочел то же самое» [2] Anna Seghers. Die Wellblech-Hütte. In: 24 neue deutsche Erzähler. Frühwerke der neuen Sachlichkeit. Herausgegeben von Hermann Kesten. München, 1973, S. 158. . Уже в этом раннем рассказе ясно обнаруживается тот особый оттенок смысла, который вкладывает Анна Зегерс в излюбленное ею слово — Kraft — сила. Не о физической, материальной силе идет здесь речь, а о силе нравственной, духовной, сплачивающей людей, воодушевляющей угнетенных и слабых. Именно такую силу учитель, владеющий передовой мыслью, в состоянии передать ученику. В «Спутниках» дважды — в середине и финале — возникает эпизод, которому автор явно придает символический смысл. Солоненко ободряющим, отеческим жестом кладет руку на голову Янека; многие годы спустя повзрослевший Янек повторяет этот жест, кладет руку на голову юноши-новичка. И дважды повторяется фраза: «Теперь эта сила была и в нем…»