Ярослав Гашек - Рассказы, фельетоны, памфлеты 1901-1908

– Шимон,– крикнул кто-то из крестьян, когда все уселись за грубо отесанные столы.– Эй, Шимон, поднеси-ка, согрей душу! -Утерев глаза рукавом кунтуша, он со вздохом обратился к сидевшим: – Эх, нет больше нашего старосты!

– Смерти все одно,– промолвил седой Станко,– что староста, что не староста.

– Да уж, смерть не выбирает,– поддакнул Земб.– Вот так напьешься, свалишься с телеги, а она тебя поперек – и все!

– Здорово тот цыган ему предсказал,– вспомнил Станко,– давненько это было. Пришел тогда цыган в деревню, а покойник староста как раз от Шимона идет. «Что это ты, парень, смеяться вздумал!» – говорит ему староста и велит в каталажку упрятать. «Да всыпать ему по первое число!» – приказывает мне и покойному Хохличу. Всыпать-то мы всыпали, а цыган и говорит: «Староста ваш или упьется до смерти или убьется спьяну». И вот, поди ж ты, сколько лет прошло – едет староста из города мертвецки пьяный, падает с телеги – и прямо под колеса. Вот и нет его.

– Эй, Шимон, выпей с нами,– крикнул Земб,– жалко, такой был староста!

– Жалко, ох как жалко,– поддержал его Шимон, выпив с мужиками.– Помните, в прошлом году он двух бродяг запер в пустом хлезу и три дня ни крошки им не давал? А когда оии просили его поесть, чтобы не умереть с голоду, только смеялся: «То-то, ребята, сами теперь видите, у нас в горах нищим плохо подают».

На четвертый день отпустил их, дал по краюхе хлеба. «Видал, Шимон,– говорит мне,– какого задали стрекача. Я им покажу... Работать надо!»

– Зато стариков нищих любил попотчевать,– продолжил Земб.– Придет старичок за милостыней. «Ты откуда, сердешный?» – «Оттуда-то». – «А отец твой?» – «Помер, хозяин». – «Не сладко тебе приходится»,– скажет, бывало, староста и чуть не целую неделю старика кормит.

– Как же, помню,– сказал Шимон,– сидел както староста здесь, выпивал, а старик нищий заходит.

«Выпей со мной, братец»,– пригласил его староста.

Нищий выпил и захмелел, а староста мне и приказывает: «Уложи-ка его, Шимон, да поудобнее!»

– Выпьем,– предложил крестьянин Михаил,– помянем покойного добрым словом.

Все выпили, и тут снова заговорил седой Станко:

– А мне не забыть, как сидел староста перед своим домом вечером, накануне злосчастной поездки в город. Я присел рядом с ним. на лавочке, а он мне и говорит: «Станко, дружище, дай руку». Подаю ему руку, а он мне: «Слушай, брат, разве про себя наперед что узнаешь? Вон священник из Строжи всегда одно и то же твердит: из деревни, мол, уезжаешь, а вернешься, нет ли – дело темное. Так и пребываешь в вечном страхе, по себе, небось, знаешь, Станко,– кто без греха? Вот я и подумал: поставить бы в часовне святого Иозефа возле леса большую свечу во искупление моих грехов. Может, как умру, скажет мне отец небесный: „Пока свеча не догорит, будешь в чистилище, а потом на небо возьму“. Так все и думаю об этом последнее время. А вчера приснилось мне, будто святой Йозеф присоветовал: „Гляди только, дружище, чтоб свеча была побольше!“ Я и прикинул: вот, мол, поеду в город, куплю большую свечу. А что, как пить начну, деньги спущу, а свечу-то купить и позабуду?» Тут он мне и говорит – как сейчас, его вижу, покойника: «Станко, дружище, сделай одолженье, дам я тебе денег на свечу, а как умру – купи и поставь в часовне святого Йозефа, пусть горит во искупление моих грехов. Грешен я, Станко, ох и грешен!»

Седой Ставке выпил, утер набежавшую во время рассказа слезу и продолжал:

– Дал он мае деньга и говорит: «Вот тебе, дружище, три гульдена. На большую свечу хватит! То-то будет гореть, пока я буду мучиться в чистилище! Как догорит, знайте: староста ваш уже в царствии небесном. И потолще пусть будет, больно много у меня грехов. Придется помучиться. Держи деньги крепче да не забудь про свечу. Когда зажжете ее в часовне и пойдете лесом, перекреститесь и скажите: „Дай ему, господи, вечный покой, много он грешил, но бог милостив“. Все это покойный староста мне за день до смерти говорил, эх, кабы знал, бедняга, что сегодня схороним его под лиственницами.

Седой Станко снова вытер слезы, вытащил из-за пояса три золотых, положил их на стол и сказал:

– Вон как вы весело блестите! – Поеду в город, куплю свечу большую-пребольшую. Ох, бедный наш староста, копил ты эти золотые и думать не думал, что так скоро в часовне святого Йозефа будет гореть свеча в упомин твоей души.

– А что ему было копить? – буркнул Земб.– Ведь он как? Всем известно: налоги соберет – а мы платили исправно – да и пропьет все. Куда там в город деньги возить! А если возил, так не все.