Пётр Валуев - Черный бор - Повести, статьи

— Это не мое мнение, — сказал Тишин. — Я даже пойду далее вас, Павел Иванович. Я утверждаю, что безвредной сходки, в точном смысле слова, не бывало — потому что ее быть не может. Сходки могут не приводить к результатам положительно вредным, могут и не приводить ни к каким положительным или осязательным результатам; но нравственный ущерб, то есть нанесение удара учебным нравам и порядку, от них неразлучен.

— Иначе и быть не может, — продолжал Чугунин. — Кому случалось, как мне в старое время, часто бывать на сельских сходках, тот знает, кто на них брал верх и как за десятком крикунов шла сотня баранов.

— В селах это теперь несколько улучшилось, — заметил Алексей Петрович. — По крайней мере, есть исключения. В прошлом году я был, из любопытства, на волостном сходе, где все происходило добропорядочно и даже толково.

— И там не всегда так бывает, — возразил Чугунин, — но, по крайней мере, может быть. Недаром и различие в названиях. Сход — не сходка. Сход узаконен. Сход созывается известной властью, или в известном порядке. Я не прочь от какой-нибудь организации или, как говорится, корпоративного устройства учащихся в высших заведениях. Там не малолетки. Но тогда нужно дать им такое устройство. Нужно его дать при известных условиях. Во-первых, корпорации не должны быть слишком многочисленны. Толпа — не корпорация. Толпа сама с собою, и никто с нею долго и последовательно справляться не может. Во-вторых, нужно, чтобы корпорация ведалась только со своими членами и ведала только их дела, а не касалась бы общих дел заведения. В-третьих, нужно, чтобы всякая попытка выйти из указанных пределов встречала решительный отпор со стороны преподавателей и начальства.

— Так, кажется, и водится в немецких университетах, — сказал Снегин.

— Близко к тому, — отвечал профессор, — но вся обстановка и все коренные условия не те, что у нас. Начальства, вроде нашего, нет, и оно в наших формах не нужно, потому что профессорские коллеги стойко исполняют его обязанности. Может случиться, что профессора играют политические роли и оказывают оппозицию правительству, как во время оно, в Геттингене, при короле Эрнесте-Августе; но они не дозволяют студентам играть в политику и твердо охраняют внутреннюю дисциплину в университетах. Кроме того, контингент учащихся не тот, что у нас. Отрезанных ломтей мало, и, следовательно, менее элементов брожения. В немецких университетах учатся большею частью люди, коих отцы сами получили если не университетское, то, по крайней мере, среднее образование, и притом учатся для образования, а не для приобретения гражданских прав, в видах перемещения из одного слоя населения в другой. Материальной нужды не так много, а потому и менее недовольства, менее полубессознательного ожесточения, менее горючего материала под руку разным агитаторам. Вот почему и пресса вовсе не занимается студентами, как у нас, и не потворствует брожению в университетах, если даже не возбуждает этого брожения.

— Все дело в этом, — сказал Чугунин. — Я всегда заступаюсь за молодых людей. Они как-то систематически вводятся у нас в искушение. Преподаватели популярничают; печать возбуждает и растравляет; предержащие власти искусственно увеличивают удобовоспламенимую массу. У нас уже теперь, наперекор избитым фразам о недостатке людей с высшим образованием, в общественной среде с трудом размещаются те, которые будто бы его приобрели. Аттестат считается векселем на помещение; но уплата по векселю не обеспечена. Везде избыток, а не недостаток чиновников; между тем девять десятых учащихся прямо метят на казенную службу. В правлении нашей железной дороги мы должны были приютить, ради насущного хлеба, двух университетских кандидатов: один студент служит на линии телеграфистом, другой — обер-кондуктором. То же самое и на других дорогах и в других Обществах. Я не вхожу в разбирательство общих политических вопросов; но знаю одно: если известные политические формы у нас непригодны или еще непригодны, то не следует искусственно увеличивать число людей, которым такие формы нужны, потому что они им могут дать или, по крайней мере, могут сулить разные выгоды. Мне странно, что у нас как будто не замечают, что если так много неурядицы в высших заведениях и так много о них толков в печати, то вовсе не потому, чтобы неурядица зарождалась сама собою, а заведения особенно интересовали печать — а только потому, что в них дана удобная арена для таких действий, которые себе другой арены не находят.