Пётр Валуев - Черный бор - Повести, статьи

Граф Валуев достоин внимания и по другим, внутренне-историческим основаниям. Очерк, посвящаемый религиозно-нравственным воззрениям графа Валуева, составлялся мною в те дни, когда общество готовилось и переживало знаменательный юбилей пятидесятилетия освобождения крестьян.

Между тем мы уже сказали, дело проведения в жизнь реформы 1861 года лежало на обязанности Валуева как министра внутренних дел.

И если теперь известно, что реформа 1861 г. во многом не удалась и была односторонняя, причем эта односторонность наиболее касалась церковно-религиозной стороны крестьянской жизни, то, познакомившись с религиозно-нравственными воззрениями Валуева, мы можем до некоторой степени понять причину односторонности реформы 1861 года в церковно-религиозном отношении — понять причину того, что административное устройство крестьянской жизни вылилось в форму, далекую от идеала церковно-религиозного союза, именуемого приходом, и получила только характер хозяйственно-экономической общины.

Приступая к характеристике религиозно-философских взглядов Валуева, мы должны прежде всего сказать, что, судя по самим заглавиям статей, они не дают материала для ответа на все вопросы религиозной философии. В них затронуты только самые главные вопросы, как, например, вопрос о необходимости веры, о согласии между верой и научным мышлением, о необходимости религиозного воспитания в семье и школе, о свободе совести и веротерпимости и т. п. Поэтому метод наш по отношению к Валуеву будет заключаться в изложении главнейших его мыслей, и самый очерк не должен считаться полным и законченным изложением религиозных взглядов Валуева.

Впрочем, для большей полноты изложения религиозных идей Валуева необходимо заметить и другое нечто, а именно, что религиозные идеи хотя не имеют полной широты и глубины, но зато носят в себе цену исторической давности.

Первый луч религиозной веры и того мистицизма, той пассивной покорности Промыслу Божию, которые, несомненно, обнаружатся при ознакомлении с сочинениями Валуева, относится еще к 1847 году. Так, в дневнике графа Валуева мы читаем под этим годом между прочим следующие строки: «Лично о себе могу заметить, что эти шесть месяцев были для меня довольно монотонны. Но я испытал, что такие однообразные дни гораздо лучше многих других, мною пережитых. Благодарю Того, Чье милосердие ниспослало мне ряд ясных и спокойных дней после продолжительной и тяжкой болезни и Кто даровал мне прожить полгода без новых несчастий и нового горя» [103].

Время от времени и далее в описание всевозможных обедов, парадов, встреч, при описании различных сановных людей, заграничных видов вкрапляется ряд афоризмов и изречений, в которых приводится на память Имя Бога, принципы религии и морали. Например, за тот же 1847 г. под 29 ноября напечатано: «Способность любить смотря по индивидуальным особенностям не у всех одинаково развита, но почти в каждом из нас степень интенсивности одного из этих чувств прямо пропорциональна степени интенсивности другого, — кто искреннее умеет любить, тот более страдает в скорби». 30 ноября: «Речет кто ты веру имаши, аз же дела имам; покажи ми веру твою от дел твоих, и аз тебе покажу от дел моих веру мою» [104].

Следя с лихорадочным вниманием за происходящей в 1855 г. Севастопольской эпопеей и жадно ловя всякие вести с театра войны, он пишет: «С жадною торопливостью пробегаю роковую страницу. Ничего. Если же есть что-нибудь, то не на радость. Так проходят дни за днями. Истинной жизни у меня полминуты в день. Остальное время я ожидаю этой полминуты или о ней думаю. Ко всему другому, кроме молитвы, у меня сердце черствеет. Всему другому хочется сказать: теперь не время».

В 1855 году, после падения Севастополя, когда болезненно заволновалась опечаленная Русская земля и после глубокого вздоха запросила свежего воздуха — реформ и преобразований, Валуев, сознавший необходимость реформ, писал: «Что у нас теперь прежде всего желательно? Преобразование цензуры, обнародование бюджетов различных ведомств, отмена крепостного состояния наших промышленных сил, ныне закабаленных главным управлением путей сообщения и публичных зданий. Поощрение частных предприятий по части железных дорог и пароходных сообщений» [105].

«Однако, — писал он далее, — все вышесказанное — частности, более или менее важные по непосредственным или посредственным последствиям. Но гораздо важнее применение некоторых общих начал. Таковы: