Эдвард Бульвер-Литтон: Пелэм, или приключения джентльмена

1822–1823 годы — это годы обычной для Англии того времени парламентской борьбы, ожесточенной и суетливой. Джон Рассел, яростный виг, уже размахивал деревянным мечом фальшивого либерализма. Джордж Каннинг, консерватор и тори, в качестве министра иностранных дел уже воплощал в своей деятельности ту жажду гегемонии, торговой и политической, о которой грезили английские промышленники и банкиры.

В «Пелэме» нет последовательного отрицания английского капитализма и государственной системы, с ним связанной, даже идеализируются некоторые черты патриархального уклада. Критика в романе Бульвера еще далека от суровости и глубины, которых достигнет Теккерей в «Ярмарке тщеславия» или в «Генри Эсмонде». Все же в «Пелэме» много язвительного и острого. Современников, конечно, поражала конкретность нападок Бульвера, затрагивавшего самые живые вопросы политической борьбы того времени, систему добывания голосов избирателей, подкупы депутатов, бессовестный авантюризм буржуазных политиканов, вопрос о «хлебных законах», об «эмансипации католиков» и пр. Сам участник политической борьбы, Бульвер нередко задевает отдельных лиц, которые, конечно, себя узнавали. Но роман не мелочен, автор отнюдь не ограничивается критикой злоупотреблений и недостатков. Буржуазная парламентская система в целом, общественная роль господствующих классов поставлены под удар. Ирония автора постоянно обнаруживает, что корысть, тщеславие и суета являются главною движущею силой политической жизни, что высокие слова государственных деятелей, высокие принципы, благородные манеры, все — лицемерие и ложь.

Выборы в парламент изображены в романе как борьба разного рода интриганов, которые ставят перед собою одинаково низменные и корыстные цели.

Бесспорная сила Бульвера сказывается не столько в сюжете романа, сколько в создании правдивых и конкретных типических образов.

Раскрытие этих образов в их совокупности, характеристика поэтического строя романа, его достоинств и недостатков может дать верное понимание общественно-политической и историко-литературной роли этого произведения.

Очень интересно задуман образ Пелэма. Это молодой аристократ-денди, завсегдатай великосветских салонов Лондона и Парижа, игорных притонов и кабаков, щеголь, беспечный прожигатель жизни. Лицемерие, к которому его сверстник Жюльен Сорель [3] Герой романа Стендаля «Красное и черное». приучает себя с натугой, дается Пелэму легко и просто. Как Чичиков, Генри Пелэм умеет обойти каждого и каждого обмануть своим показным добродушием. С блистательной герцогиней и с недоверчивой супругой захолустного пастора, с министром и с карманником он умеет говорить обходительно и ловко, как равный с равным, но обычно преследуя свои эгоистические цели. Сознание Пелэмом своих пороков — вот первая из его добродетелей: «Я был в это время, — говорит он, — совершенным и в высшей степени самодовольным щенком».

В изображении своего героя Бульвер не ограничивается одной краской. На его палитре их много, и кисть его постоянно ищет то контрастов, то смесей.

Пелэм крайне любознателен и тщеславен. Это человек упорный и скрытный, отлично понимающий ничтожество карьеристов и обжор, его окружающих, и весьма снисходительный к чужим слабостям.

У него истинная и простая жизнерадостность: его возмущает мнение, будто бы все мрачное — глубоко, а все радостное — поверхностно. Он отвергает философию, у которой вместо письменного стола — гроб и вместо чернильницы — череп.

Да, это стрелы, направленные против автора «Манфреда» и «Мрака», но не против Байрона вообще, а против тех мотивов отчаяния и философического уныния, которые звучат в его поэзии и которые особенно поражали и прельщали читателей того времени.

В противоположность романтическим героям, Пелэм очень общителен, он все время на людях и все время занят ими. Поэтому роман, написанный от лица героя, не только не сосредоточен на одной личности (как «Рене» Шатобриана, «Адольф» Констана, «Оберман» Сенанкура, вплоть до «Исповеди сына века» Мюссе), а, напротив, захватывает много лиц и событий, данных одинаково крупным планом, что свойственно традиции английского романа. Постоянно скрывая свое истинное лицо, не только из лицемерия, но и вследствие застенчивости, Пелэм привык говорить весело о серьезном и серьезно о пустом и веселом; на контрастах такого рода основан и юмор романа.

«Вы должны сообщить мне, — пишет, например, Пелэму его приятель Гьюлостон, — свое искреннее, беспристрастное и серьезно продуманное мнение о жарком из дикой козы».