Мэри Вестмакотт - Хлеб великанов

Список живых… Он нашел имя Груин — значит, Вернон жив. Стал читать другой список и нашел то имя, которое со страхом искал, — Джейн Хардинг.

Он стоял неподвижно, уставившись в газетный лист. Затем аккуратно его сложил, положил на стол и снова позвонил. Через несколько минут короткий приказ, отданный через мальчика-рассыльного, привел к нему секретаря.

— В десять часов у меня встреча, которую я не могу отменить. Вы должны кое-что разыскать к тому времени, как я вернусь.

Он сжато разъяснил. Собрать самые полные сведения о «Респленденте» и передать на радио некоторое сообщение.

В больницу Себастьян позвонил сам; он предупредил, чтобы его пациентке не говорили о крушении «Респлендента». Он перекинулся с Джо парой слов, стараясь сохранять обычный вид. Из цветочного магазина послал ей цветы и отправился на работу — целый день, состоящий из бесчисленных встреч и совещаний. Никто не заметил, что великий Себастьян Левин сам на себя не похож. Никогда еще он не вникал в сделки с такой дотошностью, никогда еще с такой очевидностью не сказывалась его деловая хватка.

В шесть часов он вернулся в «Билтмор».

У секретаря лежала готовая информация. Норвежское судно подобрало уцелевших, они прибудут в Нью-Йорк через три дня.

Себастьян кивнул с непроницаемым видом и дал очередные указания.

На третий день по возвращении в отель он узнал, что мистер Груин прибыл и его поселили в соседнем номере.

Себастьян пошел туда.

Вернон стоял у окна. Он обернулся, и Себастьян испытал шок. Он не узнал друга. Что-то с ним произошло.

Они долго смотрели друг на друга. Себастьян заговорил первым. Он сказал то, что сидело в голове целый день.

— Джейн мертва, — сказал он.

Вернон кивнул — серьезно, торжественно.

— Да, — спокойно сказал он. — Джейн мертва — и это я ее убил.

Многоопытный, не подверженный эмоциям Себастьян ожил и запротестовал:

— Бога ради, Вернон, не говори так. Естественно, она ехала с тобой. Не казни себя.

— Ты не понимаешь, — сказал Вернон. — Ты не знаешь, что произошло.

Он заговорил спокойно и собранно:

— Я не смогу описать всего. Это случилось вдруг, среди ночи — ну, ты знаешь. Времени было очень мало. Корабль накренился под ужасным углом. Они обе выскочили вместе и заскользили, заскользили по палубе. Их нельзя было спасти обеих.

— Кого обеих?

— Нелл и Джейн, конечно.

— При чем тут Нелл?

— Она тоже была на борту.

— Что?

— Да. Я не знал. Мы с Джейн были во втором классе, конечно, я даже не взглянул на список пассажиров. А Нелл и Джордж Четвинд были на том же корабле. Это я и говорю, а ты перебиваешь. Это был какой-то кошмар, не было времени для спасательных лодок или чего-то такого. Я ухватился за стойку или как там это называется, чтобы не свалиться в море. А они обе катились, скользили по палубе, прямо на меня, все быстрее и быстрее, и море внизу ждало их.

Я понятия не имел, что Нелл на борту, пока не увидел, как она катится к смерти и кричит: «Вернон!» В таком положении не успеваешь подумать, скажу тебе. Действуют инстинкты. Я мог схватить одну из них, Нелл или Джейн. Я схватил Нелл и держал ее, держал мертвой хваткой.

— А Джейн?

Вернон тихо сказал:

— Я все еще вижу ее лицо, она смотрела на меня и катилась вниз, в зеленую пучину.

— Боже мой! — прорычал Себастьян.

С него слетела вся его бесстрастность. Он заревел, как бык:

— Ты спас Нелл?! Проклятый дурак! Спас Нелл — дал утонуть Джейн? Да Нелл не стоит и мизинца Джейн! Будь ты проклят!

— Я знаю.

— Знаешь? Так что же…

— Говорю же тебе, тут действует слепой инстинкт. Знание ни при чем.

— Будь ты проклят! Будь ты проклят!

— Я проклят. Не беспокойся. Я дал Джейн утонуть, а я любил ее.

— Любил ее?

— Да, я всегда любил ее. Сейчас я это понимаю. Всегда, с самого начала. Я боялся ее — потому что любил. Я, как всегда, был трусом — пытался убежать от реальности. Я с ней боролся. Я стыдился того, что она имеет надо мной власть. Я превратил ее жизнь в ад. А теперь она мне нужна, нужна. О, ты скажешь, что это похоже на меня — хотеть того, что заведомо недоступно. Может быть, и правда я такой. Я только знаю, что я люблю Джейн, люблю, а она ушла от меня навсегда.

Он сел на стул и сказал своим обычным голосом:

— Я хочу работать. Ступай, Себастьян, все в порядке.

— Боже мой, Вернон, я никогда не думал, что смогу тебя возненавидеть…

Вернон повторил:

— Я хочу работать.

Себастьян повернулся на каблуках и вышел.