Жорж Санд - Мон-Ревеш

— Я тоже ехал, чтобы встретиться с вами, — сказал Флавьен, — и я в восторге, что сократил вам половину пути.

— Итак, сударь, — продолжал Дютертр, — объяснение будет недлинным, так как вы знаете, что меня к вам привело?

— Отлично знаю, сударь, — отвечал Флавьен, — и я полностью к вашим услугам.

Флавьен ехал в Пюи-Вердон с гораздо более мирными намерениями, чем то можно было предположить по такому началу. Но разгневанный вид Дютертра, его ледяная, вызывающая интонация сделали то, что родовая гордость мгновенно вспыхнула огнем в его крови и он уже не слышал доводов рассудка.

Место для дуэли, казалось, было специально выбрано. Пистолеты привез Дютертр: рукоятки их высовывались из кобуры его седла и блестели в лунном свете. Дютертр перекинул ногу, чтобы соскочить с лошади. Флавьен, с методической точностью повторявший каждое его движение, сделал то же. Он сердился на себя, что дал втянуть себя в дело, против которого заранее восставала его совесть. «Но если Дютертр так все это воспринял, — думал он, — значит, примирение невозможно. Ну что ж! Объяснение, которое я обязан дать ради спасения чести женщины, произойдет потом… только бы мне его не убить!»

Последняя мысль вызвала у Флавьена ужас и угрызения совести, а это выражалось у него в том, что в любую минуту он мог вспыхнуть от гнева.

К счастью, Тьерре не доверял ни его дипломатическим способностям, ни его терпению. Он послал за лошадьми на ферму и тотчас же выехал вслед за своим другом. В ту минуту, когда противники уже привязывали лошадей к основанию деревянного креста, стоявшего посреди поляны, еще двое всадников появились в конце затененной тропинки, которую слуга указал господину, чтобы сократить расстояние и настичь господина де Сож, выехавшего раньше. Это был Тьерре с сопровождавшим его Форже.

— Вы привели своих секундантов? — иронически осведомился Дютертр. — Это прекрасно, но что касается меня, го у меня их нет и я в них не нуждаюсь.

— Сударь, — сказал Флавьен, — я полагаю, вы согласитесь иметь секундантом нашего общего друга, господина Тьерре, а я удовлетворюсь своим слугой, честнейшим человеком.

— Неужели мы дошли до этого? — сказал Тьерре, который, спрыгнув с лошади, услышал последние слова. — Делайте что хотите, господа, но только после того, как у меня произойдет прямое и честное объяснение с господином Дютертром. Я заинтересован в этом деле лично и требую предварительного объяснения, я требую его во имя чести. Форже, — прибавил он, повысив голос, — возьмите лошадей и отойдите в сторону.

Форже удалился на опушку леса и привязал к ветвям мирных фермерских лошадок, держа на поводу двух других. На его месте Крез сделал бы все возможное, чтобы подслушивать; Форже выбрал место так, чтобы ничего не слышать.

Дютертр с наружным спокойствием ожидал, чтобы Флавьен первый отверг предложение Тьерре, но, видя, что тот молчит, заговорил сам.

— Вот уже второй раз, господин Тьерре, — сказал он, — вы весьма некстати, на мой взгляд, пытаетесь ввязаться в дело, где вам принадлежит чисто пассивная роль. Избавьте меня от объяснений, которые могут только подлить масла в огонь; никакой потребности и никакого намерения излагать здесь свои обиды у меня нет, и я не допущу, чтобы они были подвергнуты обсуждению. Я вижу, что господин де Сож хочет иметь секундантов, я соглашаюсь на это, но сам от секундантов отказываюсь, и если он хочет отложить дело и ради соблюдения правил подвергнуть меня необходимости выслушивать его постыдные признания перед свидетелями, я сумею заставить его драться немедленно.

— Черт возьми, сударь, вам не придется себя затруднять! — вскричал Флавьен, ударив кулаком по каменной глыбе, поддерживающей крест. — Бог свидетель, что по дороге сюда я хотел обойтись без дуэли; но теперь, по вашей милости, я только того и желаю, чтобы она произошла поскорее. Довольно, Тьерре, этот господин торопится. Мы побеседуем потом, если у нас будет возможность.

— Когда один из вас будет мертв или смертельно ранен, будет слишком поздно, — твердо возразил Тьерре. — Я прекрасно знаю, что если падет господин де Сож, господин Дютертр будет отомщен и его противник добровольно расплатится своей кровью за обыкновенную грешную мысль. Но если погибнет господин Дютертр, он умрет с богохульством в душе и с клеветой на устах, а горестные, оскорбительные последствия этого госпоже Дютертр придется нести весь остаток своей жизни. И пусть даже мне придется иметь дело с вами обоими, я все равно не допущу, чтобы между вами произошла дуэль, прежде чем честь госпожи Дютертр не будет восстановлена.