Жюль Ромэн - Бог плоти

Она также придерживалась этого взгляда. Разумеется, подобно мне и с еще ярче выраженным милым суеверием она страшилась пропустить хотя бы один день без посещения «царства плоти». Но когда обстоятельства не позволяли большего, она умела выбирать одну какую-нибудь ласку и вкладывала в нее весь свой пыл.

Во время нашего путешествия я окончательно убедился, что тот плохо понял бы Люсьену, кто счел бы ее женщиной «чувственной» в обычном смысле слова, и что муж, который обращался бы с ней, как с таковой, неминуемо вызвал бы в ней отвращение к физической любви. Это обстоятельство часто служило темой моих размышлений, а также моего удивления. Вид охваченной любовью Люсьены привлекал ум и даже требовал его присутствия. Мужчина пылкий и ласковый, но неспособный построить новую систему представлений для более тесного общения с другим существом, совершил бы возле нее целый ряд глупостей.

Довольно было бы самого банального недостатка проницательности (т. е. умственного уровня среднего самца), чтобы во время этих часов любви, длившихся полдня, сказать себе, впрочем, внутренне поздравляя себя, что женщина, которую удалось получить в жены, обладает самым пылким темпераментом, умеет подолгу смаковать свои ощущения, всегда готова вносить в них разнообразие, не только податлива ко всяким опытам, но смела, порою предприимчива, наконец, способна искусно продуманным путем, никогда не оступаясь по дороге, доходить до такого неистовства сладострастия, после которого четверть или даже полчаса она лежала как в глубоком обмороке.

Я, разумеется, не стану утверждать, что Люсьена не испытывала самых живых физических наслаждений или что она придавала им мало значения. Я убежден, что сладострастие ощущалось ею самым острым образом и давало ей такое же удовлетворение, как и самой чувственной женщине. Но то, чего искала Люсьена, никогда не было сильным ощущением.

Таким образом, сделавшись мужем Люсьены, я узнал то, о чем ни одна из моих любовниц не дала мне даже подозревать, а именно, что в обширном мире любовных наслаждений существуют две почти чуждые друг другу категории, хотя житейская мудрость их не различает, а враги тела одинаково осуждают их. И, по правде говоря, некоторые внешние проявления кажутся одинаковыми в обеих категориях. Но можно утверждать, что это только видимость и что оживляющий их дух глубоко разделяет их.

С одной стороны, есть проявления любви, образующие то, что может быть названо техникой полового наслаждения. Любовники или супруги считают, что в сущности они вступили в союз для взаимной выгоды. Они получают более полное наслаждение один благодаря другому, чем получили бы его раздельно. Их отношения определяются законом обмена. Испытываемое каждым из них удовольствие есть цель и объяснение всего их общения.

С другой стороны, бывают проявления любви, тесно связанные с известного рода культом пола, быть может, унаследованным от древнейших времен, а может быть, каждый раз вновь изобретаемым и воссоздаваемым отважными душами, способными поддержать его внутренний огонь. Этот культ опирается на две основные идеи: первую — что единение тел составляет величайшую тайну, выходящую за пределы обыкновенной механики жизни и граничащую со сверхъестественным, и вторую — что поклонение телу существа другого пола, когда это тело находится в состоянии свежести и во всем своем великолепии, выражаемом словами молодость и красота, является для человека способом поклонения неведомому, но подлинному божеству, которое скрывается за живым телом и пользуется различием полов, чтобы предложить каждому из нас близкий и осязаемый (пожалуй, также недолговечный) кумир.

Каждый жест, каждая поза влюбленной Люсьены дышали этим обретенным ею культом. Она не останавливалась перед самой смелой лаской, если видела в ней новый и более трепетный способ воздать поклонение телу своего супруга. Но для нее было бы напрасным оскорблением, которое, быть может, навсегда вывело бы ее из состояния благодати, если бы ей подсказали какую-нибудь другую ласку, в которой, несмотря на всю свою предупредительность, она увидела бы лишь желание более сильного ощущения или каприз похоти. И в самом акте обладания она с готовностью отвечала на все, что находилось в согласии с этой тайной единения тел. Но муж, который не разобравшись в природе ее пыла, попытался бы увлечь ее на путь чистого разврата, почувствовал бы внезапно, как она холодеет в его объятиях.