Гавриил Гагарин - Забавы уединения моего в селе Богословском

Крылья сизы распуская,
Вздевши кольцы на носок,
Из рук хитрых вылетая,
Появился голубок.
Ах! вот горлик! — горлик милый!
Стало слышно вдруг везде. —
Уже ль, горлик сизокрылый!
Не был виден ты нигде?
Иль не ты в лесах воркуешь
Возле миленькой своей;
Иль не ты, не ты горюешь,
Разлучен бывая с ней!
Иль тогда ты нам невидим?
Знать, слепое сердце в нас;
Красота, знать, между нами
Не для сердца, а для глаз!
Забавляйтесь голубочком!
Величайте голубка!
Я сперва спрошу дружочка,
Не лишен ли он дружка?
Иль птенцом он в злые руки,
К каменным сердцам попал!
Для разгнанья нашей скуки
В жизни жизнь он потерял:
Он не ведал, что такое
Быть любиму и любить. —
Если ж милой сердце злое
Возмогло его лишить?..
Жалок бедный!.. но не можно,
Чтоб остался жив без ней;
Он бы умер. — Нам лишь в силу
Пережить своих друзей.
Дам спасибо я слезою,
Милый горлик! за тебя;
А тебе я всей душою
Жить желаю для себя.
Извини! твой род не знает
Для себя на свете быть;
Сизый горлик понимает,
Как ему для друга жить.
Будь же награжден, как должно
Наградить судьбе тебя;
Вечно счастлив будь неложно;
Будь счастливее меня!
Наживи себе Милену
Ты такую, как моя;
Лишь не знай судьбы премену —
Жить далеко от нея, —
Жить далеко, в разлученьи,
В грусти тяжкой и в слезах…
И к несносному мученью
Ту терять — почти в глазах!

В час полночный, сердцу милый!
Арфа скромная! играй.
Ты мелодией унылой
Душу к думе наклоняй!..
Пой! как с розой расцветала
В сердце юном страсть весной;
Счастье с розой вмиг увяло:
Я остался сиротой.
Тише, струны золотые!..
Дайте тоны вы глухие,
И умильною игрой
Погрустите вы со мной!..
И луны лучи благие
Пусть блестят в моих слезах! —
Любовалась ты иными,
О Луна! в моих глазах.
Те не горестны бывали,
Под окном когда с драгой
Мы друг друга занимали
И собою и тобой?
Боле нет их! истощились
Все с весеннею росой…
По щекам теперь катились
Слезы горести одной! —
Скоро ль, арфа! друг мой милый!
В час полуночи унылый,
Под мелодию твою
Думу с другом разделю?

Весны певец ничто пред соловьями,
Но мил он тем, вспевает что весну;
Ничто и я пред славными певцами,
Кем пета ты; пою тебя ж одну!
И страха нет тревожить мне струну.
С весной своей давно ты распростилась,
Чтобы увять, с тем роза и цвела;
Цветки весны в плоды переменились;
И в осень дней ты все еще мила!
В плодах одних нет ложного добра.
Орган ты свой, как чувством заменяла;
Как ум ты свой должна была явить
В играх ума: тот ум, кем сотворяла
Аркадию, иль там рекла ей быть;
Тогда узнал, что Феи могут жить.
О! сколько же тобою восхищались
Все витязи, седящи вкруг тебя!
Хвалы тогда ж тебе сии слагались!
Твой ум родил, чем славлю я тебя;
И лира чем горда теперь моя.
Умолкну я! — тебе одной возможно
Без скуки всех собою занимать.
Свою цену восчувствовать мне должно;
Тебя не мне достойно выхвалять!
Моя хвала — в восторге быв, молчать!

Пример ничтожности земной!
Училище души младой!
Край, сердцу моему любезный,
Прости надолго! край прелестный! —
Унылой полночи дождусь,
Пойду на холмы отдаленны;
Рукой там слабой обопрусь
На камни снегом занесенны:
На Вильну милую взгляну,
Взгляну потом и на луну!
Из глаз две слезы покатятся:
Слезам на камнях оставаться! —
И дам я клятву — не любить.

Свод голубой улыбкой день румянил:
А бедный я! грустил наедине;
Грустил! вздыхал!.. как будто что оставил.
Оставил я? Но все мое при мне:
И щит, и меч, и честь моя со мною.
Со мною все! но сердце сиротою!
К чему и честь? На что и меч, и щит?
Мой щит меня в минуты злобны боя
Не шифром чьим, лишь сталью защитит;
Мечу в ножнах быть ржаву от покоя;
А честь? И ту нет с кем мне разделить:
В одном себе, увы! как горько жить.
Взлюби меня! ты жить мне дай собою:
И меч, клянусь, в ножнах бы не лежал,
И щит меня б хранил везде тобою,
И чести б я тобой цену познал,
И был бы я и славен, и счастлив!

От сладостных утех, от тени мирт зеленых
Иду в дыму, в огнях со смертию играть:
И в сих странах, теперь войне порабощенных,
И в сих хочу еще любовь к тебе питать.
В разлуке ты со мной меня не забывала;
Ты грустью нежну грудь томила без меня;
Ах! если же любовь любезну сокрушала,
Могу ль после сего еще щадить себя?
Ты! сердце нежное терзай, о Лель! на части;
Коль хочешь жертвы две неси на свой алтарь:
Лишь томность страсти ей, мне ж дай ты все напасти,
И в гневе таковом пребудешь все, мой Царь!
Царь сердца моего! уже ли за терпенье
В правдивости своей наград не положил?
Надежду мне питать позволь ты в утешенье,
Что с милою меня невечно разлучил;
Что будут дни сиять безоблачны и ясны
Для друга, для меня, для верных двух сердец;
Хоть шагом, но пройдут туманны дни ненастны;
Не скоро, но придет моей беде конец:
И буди, что велишь! — Не плачусь на Судьбину;
Уверен, что она все к лучшему творит. —
Лить слезы, кто себе в отраду чтит едину,
Тот грустью таковой судьбину не гневит:
Катись, моя слеза! не каплей, а рекою!
Живи, ты милая! хоть мыслями со мною!