Марк Твен - Государство в миниатюре

Ни его поведение, полное достоинства, ни спокойное уверение в собственной невиновности в утрате этого закона, хранившегося в государственном архиве (в сигарном ящике, который находился всегда при нем и оказался не взломанным и не растраченным), ничто не помогло. Он был смещен, а имущество его конфисковано. Но самым возмутительным в этой истории было утверждение его врагов, что причиной, побудившей его уничтожить закон, послужило будто бы то обстоятельство, что он, будучи родственником Христиана, хотел склонить правосудие в его пользу. На самом деле, на острове не было ни одного человека, кроме Стэбелью, который не приходился бы родственником Христиану, — так как, — само собой понятно, — с течением времени население, посредством перекрестных браков, так породнилось, что каждый данный островитянин находился с каждому другому в обязательно родственных отношениях всевозможных степеней.

Если бы чужестранец сказал, например, одному из островитян: «Вы рассказываете о той молодой женщине, как будто бы она приходится вам кузиной, — между тем как только что вы называли ее теткой!» — то на это мог последовать такой ответ: «Да, она мне приходится и кузиной, и теткой; кроме того: сводной сестрой, племянницей, двоюродной сестрой в 4, 23 и 32 степенях, троюродной теткой, бабкой и свояченицей, по покойному брату, — а на следующей недели она еще станет моей женой».

Таким образом, намек на непотизм обвиняемого не имел особого значения; но имел или не имел, он годился для Стэбелью. Он вскоре был избран, взамен свергнутого, на должность бургомистра. Полился дождь реформ. Одною из первых было то, что дообеденная воскресная литургия, которая длилась обыкновенно 35–40 минут и во время которой читалась молитва о благоденствии всех частей света, всех наций и всех человеческих племен, была продолжена на целый час, и в молитву включены все мыслимые обитатели всех небесных планет. Нововведение очень понравилось и островитяне говорили: «вот это предусмотрительно!» Когда вслед за сим Стэбелью установил запрещение принимать по воскресным дням какую бы то ни было пищу, взамен прежнего запрещение варить пищу в этот день, и предложил учебные занятие в воскресных школах в течение всего воскресного дня, — радость народа не имела границ. При посредстве подобных реформ, Стэбелью вскоре стал полубогом островитян.

Но он не остановился на этом. Он пользовался всяким случаем, чтобы направить общественное мнение против Англии. Смутив души каждого из граждан порознь, он выступил с публичной речью, в которой объяснил, что, в уважение к своему прошлому, нация обязана сбросить с себя тираническое иго Англии. На это некоторые здравомыслящие островитяне возразили: «Мы не чувствуем этого ига! Да и и как же могло быть иначе? Англия, каждые 2–3 года, отправляет к нам судно, снабжающее нас мылом, холстом и всем другим необходимым, а во всем прочем Англия оставляет нас в покое».

— Оставляет в покое! — воскликнул Стэбелью. — Так именно чувствовали и выражались рабы всех времен. Эти слова показывают, насколько глубоко погрязли вы под давлением тирании! Где же ваше мужество? Или для вас свобода — ничто? Неужели вы можете удовлетвориться ролью какой-то прибавки к чуждой вам и презирающей вас нации, имея полное право и возможность занять независимое, значительное и свободное положение в семье других великих держав?

Речь эта не осталась без результата. Островитяне начали потихоньку чувствовать иго Англии; они чувствовали его, не понимая, где и в чем оно заключается. Они стали жаловаться, ворчать, вздыхать под тяжестью воображаемых целей и стремиться к облегчению своей участи и к освобождению. Негодование против Англии росло. Прежде, идя в свой капитолий, они радостно взирали на развевающийся над ним английский флаг, а теперь они старались не смотреть на этот символ их рабства. Однажды утром флаг оказался сорванным и брошенным в грязь. Никто не решился снова поднять его. В воздухе пахло государственной катастрофой. В ту же ночь к Стэбелью явились несколько граждан. Произошел следующий разговор:

— Мы не в силах выносить долее эту презренную тиранию, каким образом мы можем от нее освободиться?

— Посредством coup d'état!

— Это что такое?

— Государственный переворот или coup d'état состоит в следующем: заранее все подготовляете, а затем, в условленный час я, как глава государства, официально и торжественно объявляю независимость острова.

— Это звучит очень просто и легко. Мы могли бы сделать это сейчас же. С чего нам начать?