Геннадий Русский: Блатные сказочки

Катька-то хоть и слаба была на передок, а все ж, как ни крути ее - государыня, кровей царских. Соображение имела, понимала, что самой ей не управиться, окружила себя дельными людьми. На портреты их посмотришь - экие важные баре! - теперь таких личностей днем с огнем не сыщешь. Там-то, наверху, хоть и не по праву воссела Катерина Алексеевна, а - власть, все важно и серьезно, решаются дела государственные. А у Емельки пошел балаган. Собрал вокруг себя беглых каторжников да поназывал их графьями и князьями. Эх, простота...

Не много вышло бы толку, кабы мужик да казак не забунтовали. Всегда власти на святой Руси забижали народ, мужика за человека не считали, а ведь на нем, на кормильце, все стоит. Вот и вы, братики-блатики, вроде властей наших, мужика не почитаете да еще его именем как бранным обзываете несвойских. А все как есть на нем одном держится, как и ваше ремесло. Волка-то без овечьих стад не бывает, как и щуки без карасей, верно? Ну да вы что - всего-то им социально близкие, хотите, обижайтесь, хотите, нет, а поважнее вас есть. Вы одного-двух оберете, а эти всех скопом. Все, что есть у тебя, мужичок, из животинки и рухляди, все нам неси, можно бы и избенку у тебя взять, да без надобности гнилые бревна, так и быть, живи, а чтоб не подох - вот тебе земли клок, с него прокормишься, а за это работай на нас даром. Вот это вор-новатор! Куда до него Катьке да Емельке!

Чтой-то я с тропки сбился, дай отдохну. Вишь, был у меня в мешочке заветный сухарик, думал им силы подкрепить... Чтой-то у тебя цвета непристойного? Али денатура? Ох, хорош матросский коньяк «две косточки»! Аж в башке завертелось... Ну и понесу я теперь такое, только держись!

Значит, так: одни самозванствовали, а другие, башковитые люди, о том соображали. Жил в городе Париже один ученый очкарик, думал и додумался: собственность, говорит, есть кража. Ловко придумал, верно, не хуже блатного! Стало быть, у кого собственность, тот и вор, а раз вор, то почему бы у него краденое не отобрать, то есть перекрасть? Кради, милый, собственность, кради, все одно она ворованная! Придумано хорошо и вашему брату по вкусу. А Емеля наш на сто лет раньше сказал своим молодцам: грабь награбленное! Пограбили сколько могли, а дограбить не сумели, войска Емеле не хватило, похорохорился он, и ему тож, как петуху, башку снесли.

Но дело на том не кончается. Ученые мудрецы стали соображать, как бы получше пограбить награбленное, поелику собственность есть кража. Вот ты, простой вор, залезешь к собственнику и унесешь что сможешь, так тебе за это суд и расправа, а надо по-ученому так сделать, чтоб и богатство раздуванить, и над проклятым богачом расправиться, и чтоб тебя за это похвалили. Работа чистая, рук марать не надо, фомками-отмычками не орудовать, а только книжечки пописывать да слова разные придумывать, к примеру, не вор, а экспроприатор, не грабеж, а экспроприация. Думали и надумали, как сделать то, что у Гришки-Стеньки-Емельки сорвалось.

Перво-наперво объявили, что грабить награбленное не только хорошо, но и справедливо. Вор только для себя старается, а мы-де для всех - вроде как Стеня горстьми золото швырял. А во-вторых, все дозволено, все средства для цели хороши, чтоб произвести эту самую экспроприацию. Ну а потом, как произведем и всех экспроприаторов экспроприируем, останемся как бы связанные круговой порукой - в законе вроде - и на куче награбленного, то бишь экспроприированного, начнем все вместе богатеть и счастливлеть и уж больше не воровать!

Прямо так, может, и не писалось, но подразумевалось. Да мало кто понимал, что одно это дело с Гришей-Стеней-Емелей, а попробуй скажи - такой крик подымут, как ваш брат на базаре: «А ты видел? А ты докажи!» Мы-де за народ, мы-де за справедливость! А те, самозванцы-воры, тоже ведь не против народа? Видишь, что жулят, а сказать не смеешь. Потому что по высокому классу все делается и очень уж чистенько. Ведь кто по копейке крадет - тот вор, а кто весь мир задумал украсть, он кто? Гений, не иначе...

Стало быть, мы вот о чем говорим... Дай-ка еще матросского... Скопляется некое богатство, государственное ли, частное ли, и всякое посягательство на него по старому закону есть воровство. Таков закон, и Прокурор Истории суров. Но всегда есть Адвокат Истории и найдет смягчающие по человечности обстоятельства, что такова-де жизнь несчастная, что отчаяние толкает к самовольству, и много всего наговорит, а хоть и от нужды - ведь воровство?

Один человек схватил было жуликов за руки, да отбились, извернулись. Сам-то он поначалу тоже полагал, что собственность есть кража, за то и в каторгу пошел. Всякого в неволе насмотрелся, многое передумал и понял он, братцы блатненькие - тут я вас обрадую, - что вы, то есть предшественники ваши, самая смелая и талантливая часть народа, только не туда повернутая. А когда вышел на волю, посмотрел на других, которые по книжкам орудовали, нашел много общего и понял, что это тоже самая решительная и тоже талантливая часть народа, и возьмут они верх, чего не дай Бог! Победят же через преступление, через море крови, через слезиночку замученного ребеночка. Все им будет дозволено и оправдано, потому что исстрадался народ и жаждет бунтовать. Но ничего не получит народ, потому что после бунта новые, пришедшие во имя свое, еще круче скрутят его, так что прежняя немилая жизнь покажется райской, и не царство свободы наступит, а царство зверя. А возглавит все дело новый Великий Самозванец, которому, вроде сказочного Ивана-царевича, прежнего дурачка, все царство-государство само в руки свалится.