Джеймс Купер - Зверобой

Некоторое время девушка ничего не отвечала, но перестала грести, как будто новая мысль, поразившая ее ум, не позволяла ей заниматься чем-нибудь другим. Затем она возобновила разговор, явно очень озабоченная и встревоженная.

— Неужели вы считаете индейцев способными сделать то, о чем вы только что говорили, Зверобой? — спросила она. — Они показались мне ласковыми и безобидными.

— Это до некоторой степени верно, поскольку речь идет о таких, как вы, Гетти, но совсем другое дело, когда это касается врага и особенно хозяина довольно меткого карабина. Я не хочу сказать, что они злятся на меня за какие-нибудь прежние мои подвиги, потому что это значило бы хвастаться на краю могилы, но без всякого хвастовства можно сказать, что один из самых храбрых и ловких вождей их пал от моей руки. После такого случая все племя станет попрекать их, если они не отправят дух бледнолицего поддержать компанию духу краснокожего брата, — разумеется, предполагая, что он может нагнать его. Я, Гетти, не жду от них пощады. Мне главным образом жаль, что такое несчастье постигло меня на первой военной тропе. Но все равно это должно случиться рано или поздно, и каждый солдат должен быть к этому готов.

— Гуроны не причинят вам никакого вреда, Зверобой! — вскричала взволнованная девушка. — Это грешно и жестоко. Я взяла Библию, чтобы это им объяснить. Неужели вы думаете, что я стану спокойно смотреть, как вас будут мучить?

— Надеюсь, что нет, добрая Гетти, надеюсь, что нет, а потому, когда настанет эта минута, прошу вас уйти и не быть свидетельницей того, чему помешать вы не можете, но что, конечно, огорчит вас. Однако я бросил весла не для того, чтобы рассуждать здесь о моих горестях и затруднениях, но для того, девушка, чтобы поговорить немножко о ваших делах.

— Что вы можете сказать мне, Зверобой? С тех пор как умерла матушка, мало кто говорит со мной о таких вещах.

— Тем хуже, бедная девочка, да, тем хуже, потому что с такими, как вы, надо почаще говорить об этом, чтобы вы могли спасаться от западней и обманов. Вы еще не забыли Гарри Непоседу, насколько я понимаю?

— Я не забыла Гарри Марча?! — воскликнула Гетти, вздрогнув. — Как могла я позабыть его, Зверобой, если он наш друг и покинул нас только вчера ночью! Большая яркая звезда, на которую мать любила подолгу глядеть, мерцала над вершиной вон той высокой сосны на горе, когда Гарри сел в челнок. Я знаю, ум у меня слабый, но он никогда не изменяет мне, если дело касается бедного Гарри Непоседы. Юдифь никогда не выйдет замуж за Марча, Зверобой.

— В этом вся суть, Гетти, это та самая суть, до которой я хочу добраться. Вероятно, вы знаете, что молодым людям естественно любить друг друга, особенно когда встречаются юноша и девушка. Ну так вот: девушка ваших лет, у которой нет ни отца, ни матери, которая живет в пустыне, посещаемой только охотниками и трапперами, должна остерегаться опасностей, которые, быть может, и не снились ей.

— Но какое зло может причинить мне мой ближний? — ответила Гетти просто, хотя щеки ее немного зарумянились. — Библия учит любить ненавидящих нас, и почему бы нам не любить тех, кто вовсе не думает нас ненавидеть!

— Ах, Гетти, любовь, о которой толкуют миссионеры, совсем не та любовь, которую я имею в виду! Ответьте мне на один вопрос, дитя: как вы думаете, можете вы когда-нибудь стать женой и матерью?

— С таким вопросом нельзя обращаться к молодой девушке, и я не отвечу на него, — сказала Гетти укоризненным тоном, каким родители упрекают маленького ребенка за какой-нибудь неприличный поступок. — Если вы хотите сказать что-нибудь о Непоседе, то это я послушаю, но вы не должны говорить о нем дурно, — его здесь нет, а об отсутствующих дурно не говорят.

— Ваша мать дала вам столько хороших уроков, Гетти, что все страхи мои в значительной мере рассеялись. Тем не менее молодая женщина, не имеющая родителей, но не лишенная красоты, всегда должна остерегаться в таких местах, где не соблюдают ни права, ни закона. Я ничего дурного не хочу сказать о Непоседе, который, в общем, неплохой человек на свой лад, но вы должны знать одну вещь, которую вам, быть может, не особенно приятно будет выслушать, но которую все-таки надо сказать. Марч влюблен в вашу сестру Юдифь.

— Ну и что же из этого? Все восхищаются Юдифью, она так красива, и Непоседа не раз говорил, что хочет на ней жениться. Но из этого ничего не выйдет, потому что Юдифи Непоседа не нравится. Ей нравится другой, и она говорит о нем во сне, хотя вы не должны спрашивать меня, кто он, потому что за все золото и все бриллианты, которые только есть в короне короля Георга, я не назову его имени. Если сестры не станут хранить секретов друг друга, то на кого же можно тогда положиться?