Эльза Триоле: Душа

– А что у Натали повреждено? Скажи, что?

– Тело, голубчик… Все тело…

– Она устала? У Натали тело устало?

– Да… У нее устало тело. А что такое наша усталость? Тот же износ.

– Мы же не машины! Машина не может отдохнуть, если она износилась – значит износилась… А к нам силы возвращаются. Натали отдохнет!

– Ты совершенно правильно сказал сейчас о разнице между искусственным и естественным. Но иногда износ таков, что, как бы ни старался организм, ему не удается оживить изношенных частей.

– Значит, может, Натали и не отдохнет?

Луиджи ответил не сразу, кашлянул:

– Приходится переносить непереносимое, Кристо…

Дверь в магазин была широко открыта, и звонок поэтому звонил не переставая, невыносимо пронзительно, ввинчиваясь в уши, как бурав… Пока кто-то наконец не догадался перерезать провод, и в наступившей тишине сразу стало слышно, как входят и выходят люди, которые никому здесь не были знакомы, которым никто не мешал входить и которые, казалось, имели на это право и знали, зачем явились сюда, в недра этого массивного дома. Совсем как те грузчики, которые в один прекрасный день явились выносить мебель Луазелей. Они подымались и спускались по лестнице, хватали в охапку все, чем жили здесь люди, вытаскивали на улицу, запихивали в фургон… Кристо держал отца за руку… Из комнаты позади магазина они прошли мимо полуоткрытой двери спальни Натали, откуда доносились голоса, шум, и вошли в столовую.

Там был только доктор Вакье. Рене Луазель не задавал ему вопросов – не хотелось при Кристо. Они долго ждали в молчании. Потом дверь открылась, и Мишетта сделала им знак рукой. Она походила на ангела смерти, вся черная от волос до чулок, с бледным как мел лицом.

Спальня… Музыка, исходившая от заведенной картины Кристо, вздымала полумрак, как вуаль. Здесь пахло, как и при жизни Натали, гренками, розами и чуточку ванилью. Розы, розы окружали ее тело, усыпали всю постель, где она покоилась. Луиджи стоял рядом, но, видимо, с умыслом встал так, чтобы не заслонять от нее картины.

– Подойди, голубчик, – он взял Кристо за плечи, – погляди, какая она красивая и стройная.

Кристо поглядел: Натали обрядили в белое узкое и длинное платье, доходившее до лодыжек, п видны были голые босые ножки в золотых сандалиях… Плечи и грудь укрыли белой кружевной шалью – подарок Луиджи ко дню рождения, – лицо под расчесанными на прямой пробор волосами было красиво извечной красотой смерти.

– Я хочу ее поцеловать.

Губами Кристо ощутил ледяной холод прелестных пальцев, сложенных на груди. Отец стоял за ним, не отходил ни на шаг. Спальня была наполнена людьми, движением…

– Пойдем… мы еще посмотрим на нее, когда все уйдут…

Они вернулись в столовую. Здесь тоже теперь было полно народу, но Кристо никого не узнавал, и отец вывел его в коридор Дракулы. Огромный «кадиллак» остановился перед домом № 3: из машины вышел Фи-Фи… на раздобревшем теле все та же похожая на череп голова, ворсистое пальто из верблюжьей шерсти. Кристо протянул ему руку, сказал: «Здравствуй, Фи-Фи…» – и вдруг разрыдался, уткнувшись лицом в верблюжью шерсть. Так они стояли и плакали, Фи-Фи и Кристо; а долговязый Рене Луазель, наклонившись над сынишкой, по-прежнему держал его за плечо… в выпуклых его глазах стояли слезы, он покусывал усики…

– Пойдем, Кристо, мама ждет нас…

Кристо покорно поплелся за отцом. Фи-Фи вошел в коридор Дракулы.

Малыш объявил вернувшемуся из лицея Кристо:

– Кристо! Папа и мама сделали автомат…

Родилась девочка, и Кристо, питавший к новорожденным особую нежность, размышлял, глядя на копошившуюся в коляске сестренку, как трудно было бы воспроизвести этот столь слаженный механизм, ее мозг, движение, мускулы.

Теперь они жили у заставы Шатийон, далеко от всего – от лицея, от улицы Р. В новой квартире было много места, много воздуха, прекрасная ванна, повсюду раковины. Кристо отвели отдельную комнату. Малыш мог играть и бегать в скверике при доме… Крошка Натали оказалась ужасной крикуньей, и крик ее отражался эхом от тонких стен, но через год-другой это пройдет. По воскресеньям Кристо навещал Луиджи.

Луиджи стал теперь совсем старичком – маленький, желтый, как китаец. Обычно они сидели в подвальном помещении. Луиджи работал над кибернетической рукой, Кристо глядел, помогал… Потом Луиджи садился в качалку, снимал очки, покачивался, говорил…