Лев Николаевич Толстой. Полное собрание сочинений. Том 42

8.Машинописная копия предыдущей рукописи. Содержала первоначально 34 л., исписанных с одной стороны. Начало: «Это было в 1830 году весною»; конец: «и что жизнь его б[ыла] великим благом для человечества».

Глава I вновь значительно перерабатывается автором. Впервые дается описание наружности старика Ячевского, соответствующее окончательному тексту, сообщаются новые данные из биографии Ячевского.

После слов: «Ячевский ненавидел апокалипсическую, как он называл ее, блудницу Екатерину вторую» зачеркнуто: «погубившую Польшу» и прибавлено:

и изменника ее <���жалкого> мерзкого любовника Понятовского.

Далее сообщаются новые данные из биографии Ячевского:

В двенадцатом году он командовал полком в войсках Наполеона, которого он обожал и был на открытии Александром I сейма в Варшаве, а после 25 года вдовцом женился на молодой шляхтенке и поселился в деревне.

Характеристика второй жены Ячевского, данная в предыдущей рукописи, от слов: «Пани Ячевская была вся поглощена», кончая: «раздражали его» — изменяется теперь следующим образом:

Она вся была поглощена домашними заботами, воспитанием нелюбимого отцом сына и желанием служить обожаемому мужу. <���И она все силы свои> Но приятный, веселый собеседник с соседями и товарищами по охоте и нежный отец к дочерям, пан Ячевский был всегда ворчлив с женою, и ее ухаживание за ним раздражало его.

В описании отношения Мигурского к Альбине вычеркнута фраза:

Но стоило Альбине убежать из комнаты (она всегда бегала, а не ходила) для того, чтобы оставить Мигурского наедине с Вандой, и Мигурский становился стеснен и грустен.

В характеристике Альбины в фразе: «Нравилась, главное, ее восторженная, ласковая ко всем жизнерадостность» вычеркнуты слова: «ласковая ко всем», и прибавлена фраза, дошедшая до окончательного текста:

Точно как будто она только что сейчас узнала вполне всю прелесть жизни и спешила воспользоваться всеми ее радостями.

В конце главы II перерабатывается объяснение Альбины с отцом после ее попытки бежать из дома. В предыдущей рукописи было так:

Мать сказала отцу. Он призвал ее к себе и посмеялся над ней. Она оскорбилась, вспыхнула и объявила ему, что она не послушается его и все-таки уйдет из дома. Отец велел запереть ее. Мать уговаривала ее, но Альбина ничего не хотела слышать и говорила, что она все-таки убежит, как только ее выпустят. Мать пригласила ксендза, чтобы уговорить ее. Ксендз долго усовещевал ее и наконец добился от нее обещания, что она не уйдет из дома.

Теперь это место дается в следующей редакции:

Мать сказала отцу. Он объявил ей, чтобы она выбросила из головы эти глупые мысли и сидела бы смирно, помогая матери и занимаясь братом. Но Альбина, всегда покорная отцу, возмутилась исказала, что она не послушается его и все-таки уйдет из дома. Отец прогнал ее от себя. Мать нежно уговаривала ее и наконец добилась того, что Альбина обещала ничего не предпринимать, не сказавши <���родителям> ей.

В главе VI описание постигшего Мигурских горя — смерти детей — в предыдущей рукописи начиналось так:

Но вдруг на семейную жизнь их обрушилось, как балка с потолка, страшное, непонятное, как им казалось, жестокое, ненужное горе.

Из этой фразы вычеркивается сравнение: «как балка с потолка».

В главе VII перед рассказом Росоловского о прогнании сквозь строй раньше говорилось:

Мигурский понимал, как тяжело было бы Росоловскому рассказывать про это дело, и потому, хотя и часто видал его, никогда не расспрашивал ни о самом этом деле ни об его ужасных последствиях. Но в один вечер Росоловский разговорился и рассказал всё, что знал и видел.

Теперь сказано иначе:

В первый же вечер посещения Росоловским Мигурских он, естественно, стал рассказывать про всё это дело.

Вносятся изменения и в самый рассказ Росоловского о прогнании cквозь строй. Даем эту новую версию рассказа в вариантах под № 10.

В начале главы IX выпущена фраза:

Отчаяние Альбины трогало всех видевших ее. Она играла свою роль так, что часто муж, слушая ее из чулана, изумлялся на силу ее дарования.

В конце той же главы дается более подробное описание того ящика, в котором Мигурский должен был совершить свой побег.

В начале главы X, описывая душевное состояние Альбины во время бегства, Толстой делает вставку:

Погода, дорога, лошади, добродушный казак Данило Лифанов, всё было так хорошо.

Эта короткая вставка тут же зачеркивается, и на всем протяжении последних глав рассказа, начиная с главы X, описывающих историю побега Мигурского и его трагический финал, автором делаются значительные исправления и дополнения, вносящие новые подробности, оживляющие рассказ.