Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 78

1908 г. Мая 18. Я. П.

Опять схвачен в Новгороде всеми знающими его уважаемый небогатый человек Вл. Молочников и заперт людьми, называющими себя судьями, на год в тюрьму, что наверное разоряет его семью. И всё это за то, что он держал у себя мои сочинения и давал их людям, желающим прочесть их . Опять и опять совершается это удивительное дело: мучают и разоряют людей, распространяющих мои книги, и оставляют в покое меня, главного виновника не только распространения, но и появления этих книг. Ведь казалось бы ясно, что хватание людей, распространяющих мои книги и сажание их по тюрьмам никак не может уменьшить, если он есть, интерес к моим книгам, так как книги, изданные в России и за границей, есть у меня в большом количестве, и я, составитель и главный распорядитель этих книг, как я и заявлял об этом еще 12 лет тому назад, пока жив, не перестану составлять и распространять их. Людей же, считающих добрым делом распространение моих книг, становится всё больше и больше и тем больше, чем больше их за это преследуют. И потому казалось бы ясно, что одно разумное средство прекратить то, что не нравится в моей деятельности — это то, чтобы прекратить меня. Оставлять же меня и хватать и мучить распространителей не только возмутительно, несправедливо, но еще и удивительно глупо.

Если же справедливо то, что придумал, как мне говорили, один министр для того, чтобы прекратить мою деятельность, именно то, чтобы, мучая близких мне людей, заставить меня прекратить мою деятельность, то и этот прием никак не достигает дели. Не достигает потому, что, как мне ни больны страданья моих друзей, я не могу, пока жив, прекратить эту мою деятельность; — не могу потому, что, делая то, что делаю, я не ищу каких-либо внешних целей, а исполняю то, чего не могу не исполнить: требования воли бога, как я понимаю и не могу не понимать ее.

Так что одно не возмутительно несправедливое и не крайне глупое, что могут сделать люди, которым не нравятся мои книги,— это то, чтобы запирать, казнить, мучить не тех людей, которых много и которые всегда найдутся, а меня одного, виновника всего. И пускай не думают, что, вследствие разговоров в газетах о каком-то моем юбилее, я воображаю себя обеспеченным от всякого рода насилий. Я в этом отношении никак не поддаюсь самообману и очень хорошо знаю, что все эти толки о необходимости празднования моего 80-летия при решительных против меня мерах правительства тотчас же заменяется для большинства моих чествователей призванием давнишней необходимости принятия против меня тех мер, которые принимаются против моих друзей. «И давно, мол, пора поступить так». И потому опять и опять прошу и советую всем, кому неприятно распространение моих писаний, взяться за меня, а не за ни в чем неповинных людей. Советую потому, что только этим путем они, кроме того, что перестанут ронять себя, делая явную несправедливость, и на доле достигнут своей цели: освобождения себя хоть на время от одного из своих обличителей.

18 мая 1908. Ясная Поляна.

Печатается по машинописной копии. Письмо писалось в течение пяти дней: 14—18 мая (см. Дневник от 14 мая 1908 г., т. 56). Впервые опубликовано с цензурными искажениями в газете «Русь» 1908, № 140 от 22 мая.

О деле В. А. Молочникова см. письма №№ 121, 135 и 144.

После приговора по делу В. А. Молочникова Толстой переработал это письмо в статью. См. т. 37.

1908 г. Май начало — середина? Я. П.

Полагаю, что Софья Андреевна будет недовольна отправлением Абакумова 1в стан, и потому советую отправку его отложить.

Датируется по отметке С. А. Толстой на подлиннике: «1908 года, летом. К прикащику в мое отсутствие». Летом 1908 г. С. А. Толстая уезжала из Ясной Поляны дважды: 30 апреля в Москву (вернулась 3 мая) и 14 мая в Москву и затем в Петербург (вернулась 21 мая).

1Дополнительных сведений об этом лице редакция не имеет. В Г, 2 упоминается яснополянский крестьянин Абаков.

1908 г. Мая 27. Я. П.

Милый и близкий моему сердцу брат Иконников, получил сейчас, 27 мая, ваше письмо, с волнением и любовью прочел его и спешу отвечать вам. Не могу передать вам того смешанного чувства восхищения перед вашей кроткой твердостью, страха за вас, жалости к вам и, главное, любви к вам, которые испытываю, когда думаю о вас. Помогай вам бог, тот, к[отор]ый в вас и которого вы знаете и которым живете. Как ни трудно то дело, к[отор]ое вы делаете, оно должно быть сделано и будет сделано, не вами, так другими. И как ни тяжело тем, к[отор]ые его делают, доля их счастливая. Не даром пройдет жизнь, как она проходит для огромного большинства, проходит не только даром, но только во вред своим людям братьям. И страдаю и радуюсь при известии о том, что со всех сторон всё чаще и чаще просыпается в людях то сознание, которым вы живете, и которое заставляет вас делать то, что вы делаете.