Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 83

Спасибо Сережѣ за письмо. 4Напрасно онъ осуждаетъ его за нескладность. Леля извѣстный криспондентъ. Цѣлую ихъ всѣхъ. Событія моего дня такія: встаю я темно. И нынче такъ. Убравшись, поѣхалъ за водой. Это большое удовольствіе. Но, сидя на бочкѣ, задумался о раздѣленіи труда, и очень хорошо; но когда подъѣхалъ наливать, хватился, что нѣтъ ведра, и поѣхалъ за ведромъ, и опять. Вернувшись, получилъ пудъ пшеничной муки цѣльной отъ Филипа, и сталъ мѣсить по методѣ Фрея, и вышелъ хлѣбъ лепешкообразный очень вкусный. Потомъ, напившись кофе съ Фейнерм[аномъ] и А[лександромъ] П[етровичемъ], сѣлъ за работу и просидѣлъ отъ 9 до 2. Потомъ обѣдъ: борщъ и овсяный кисель прелестный. Потомъ поѣхалъ къ Бибикову верхомъ узнать о жалованьи Фейнермана и на Козловку за письмами и получилъ твое 5и отъ Черткова. 6Завтра свезу самъ. Крамского 7жалѣю, что не видалъ. — Прощай, милый другъ, во всякомъ случаѣ, я, если буду живъ, скоро пріѣду. — Я не отчаиваюсь, и ужасно желаю написать Ив[ана] Ил[ьича], и сейчасъ ѣздилъ и думалъ о немъ, но не могу тебѣ выразить, до какой степени я весь поглощенъ теперь этой работой, уже тянущейся нѣсколько лѣтъ и теперь приближающейся къ концу: Нужно самому себѣ выяснить то, что было неясно, и отложить въ сторону цѣлый рядъ вопросовъ, какъ это случилось со мной съ вопросами богословскими.

Ты не сердись, душа моя, а будь добрая и дружная, какимъ я себя къ тебѣ чувствую.

На конверте: Москва. Долгохамовническій № 15. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 277—278. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 24 октября. 1885; Москва. 24 октября 1885».

1Oт 17 октября. С. А. Толстая писала 21 октября: «Могу обижаться, если детьми не интересуешься и мной, и внутренней жизнью нашей, и горем, и радостью; могу огорчаться, что, когда ты живешь вместе с семьей, ты с ней больше еще врозь, чем когда мы врозь живем ... Вот это всё грустно, и если непоправимо, то надо стараться и с этим мириться. И я успеваю в этом и привыкаю понемногу. Ушли не мы от тебя, а ты от нас. Насильно не удержишь. Ты забываешь часто, что ты в жизни впереди Сережи, например, на тридцать пять лет; впереди Тани, Лели, например, на сорок, и хочешь, чтоб все летели и догоняли тебя. Это непонимание. А я вижу, как они идут, падают, шатаются, спотыкаются, и опять весело идут по пути жизни; и я стараюсь тут помочь, там придержать и зорко смотреть, чтоб не свернули куда-нибудь, куда можно провалиться безвозвратно. Насколько я это умею и могу — это другой вопрос. Но я никогда, пока жива и не совсем с ума сошла, не скажу, что я врозь от семьи, и не помирилась бы с мыслью, что я с детьми своими совсем врозь, хотя и живу вместе» (ПСТ, стр. 331).

221 октября.

3«Так что же нам делать».

4Оно не сохранилось. С. А. Толстая писала 21 октября: «Сейчас прочла письмо Сережи. Как нескладно! Не чуток он. Пишет: «мама обижается, что ты не интересуешься ее делами издания». Можно ли так плохо понимать своих? Как я могу обижаться на то, что другие не интересуются тем, что и меня в душе нисколько не интересует. Делаю потому, что начала делать и всегда была во всем затяжная , так и в этом» (там же).

5От 21 октября.

6От 22 октября. В письме идет речь о рассказах Толстого для «Посредника» и о статье «Так что же нам делать»?

7Иван Николаевич Крамский (1837—1887), художник-портретист. Организатор «передвижных» выставок. Известен его портрет Толстого 1873 г. (См. т. 18 наст, издания). С. А. Толстая писала 21 октября: люди — это как свет блеснет среди мрака и тьмы. Он посидел с нами часок. Сережа, Маша и Таня присутствовали и тоже разговаривали, и уехал на «Собрание художников». Он нарочно приехал из Петербурга, чтобы обсудить разные вопросы о выставке, о том, чтобы старые законы этого общества художников возобновить и ввести. Вот умен-то, и всё понимает, прелесть»! (стр. 331).

1885 г. Октября 25. Я. П.

Былъ вечеромъ на Козловкѣ и получилъ твое доброе письмо, 1к[оторому] б[ылъ] очень радъ. Вчера не писалъ; надѣюсь, что ты не безпокоилась. Я совсѣмъ здоровъ и бодръ. Вчера работалъ много всячески и сходилъ въ Ясенки, и усталъ. Нынче очень много писалъ, и написалъ заключенье. Все это очень начерно, и еще много придется передѣлывать. Но все таки я радъ. Я воспользуюсь еще своимъ расположеніемъ, чтобы кончить хоть такъ, чтобы можно было, отъ нужды, оставить такъ и не трогать больше. Завтра у меня будетъ свободный день, если Ал[ександръ] Пет[ровичъ] не перепишетъ. — Что ты мнѣ не отвѣчаешь на то, что я писалъ о сказкѣ? 2Хотѣлъ писать Танѣ, чтобъ она не думала, что я о ней не думаю, и только разъ расхрабрился, написалъ; но разговорился съ Файнерманомъ. Онъ очень удивителенъ. Теперь живетъ у Константина и ничего не ищетъ. Досталъ я себѣ пудъ муки пшеничной, цѣльной, и нынче опять смѣшилъ Мар[ью] Аф[анасьевну], какъ я мѣсилъ. Она покатывалась со смѣха, когда я хотѣлъ налить воды на столъ, и вообще на мои пріемы. 3Холодно на дворѣ, но зато сухо ходить. Въ комнатахъ тепло.