Екатерина Леткова - Ржавчина

— Никсъ, вы слышали, — обратилась она черезъ столъ въ зятю, — m-г Ferri говоритъ, что Капуль поетъ не голосомъ, а руками.

— М-r Ферри остроуменъ, какъ всегда, — отвѣтилъ Николай Сергѣевичъ.

— О, какъ всегда! — съ умиленнымъ видомъ произнесла баронесса Корнфельдъ, уставивъ на пѣвца свои бѣлые глаза.

— А Капуль говоритъ, что вы поете также не голосомъ, а больше глазами и лицомъ, — отдѣляя каждое слово, произнесла Анна.

— Oh!!… Est-elle méchante cette petite?!…- отвѣтилъ смѣясь пѣвецъ, обращаясь къ Аннѣ. Онъ какъ будто въ первый разъ увидалъ ее.

— Annette шутитъ, — поторопилась смягчить Александра Аркадьевна и сейчасъ же постаралась овладѣть вниманіемъ Ферри, начавъ разсказывать, какъ она слѣдила за нимъ въ донъ-Жуанѣ, когда онъ шелъ подъ руку съ донной Анной и шепталъ ей что-то.

— Вѣдь онѣ страшно глупы, эти дамы, — полупрезрительно замѣтилъ пѣвецъ.

— Неужели? — удивилась Боловцева.

— О, еще бы… — И Ферри началъ разсказывать разныя закулисныя сплетни, анекдоты, столкновенія, не щадя ни мужчинъ, ни женщинъ. Боловцева и Корнфельдъ съ жадностью слушали его.

— Я глубоко вѣрю въ живучесть французской націи, — говорилъ между тѣмъ, на другомъ концѣ стола, молодой Боловцевъ.

Онъ былъ въ восторгѣ отъ Франціи, зная ее по Парижу, и отъ французской націи, съ которой былъ знакомъ, главнымъ образомъ, по хорошенькимъ парижанкамъ и по гарсонамъ Биньона.

— Но старость все-таки беретъ свое, французская нація отжила свой вѣкъ, — горячился Виллье. — Я знаю по себѣ. Когда я былъ молодъ…

— Отдѣльный человѣкъ и нація — дѣло разное, — перебилъ его Никсъ.

— Несомнѣнно, что мы идемъ подъ гору, — заговорилъ молчавшій до тѣхъ поръ аббатъ, — а рядомъ съ нами ростетъ и ростетъ громадное чудовище съ страшными зубами и острыми когтями… Чудовище это — сила Бисмарка, — обратился онъ кроткимъ тономъ наставника къ Аннѣ, смотрѣвшей на него вопросительными глазами.

— Но если Германія еще долго продержится на той военной высотѣ, на которую ее взгромоздилъ Бисмаркъ, — замѣтилъ сдержанно Никсъ, — страна должна неминуемо истощиться… Вы думаете дешево ей обходится этотъ страхъ, который Бисмаркъ наводитъ на сосѣдей?…

— А во Франціи… этотъ религіозный раздоръ… — началъ аббатъ.

— Ахъ, господа, какъ вы надоѣдаете нашимъ милымъ хозяйкамъ! — поторопился перебить ее пѣвецъ, видя, что разговоръ начинаетъ принимать слишкомъ серьезный оттѣнокъ. — Все-таки французы — премилый народъ… Правда? — обратился онъ къ Боловцевой.

— Въ политикѣ вашей а ничего не понимаю… А французовъ люблю очень, — отвѣтила ему съ легкимъ смущеніемъ Александра Аркадьевна.

— Maman, вы, конечно, замѣтили сегодня въ церкви туалетъ на графинѣ Мери? — спросилъ Николай Сергѣевичъ.

— О, да! Вотъ безобразіе!… Она никогда не умѣетъ одѣться, — живо подхватила Александра Аркадьевна.

— И шляпу вѣдь какую надѣла, — продолжалъ Никсъ, — кибитку какую-то.

— Это вѣдь ваша знакомая, — обратилась Александра Аркадьевна къ Ферри, желая втянуть и его въ разговоръ. Но баритонъ затихъ. Онъ постоянно взглядывалъ на Анну, которая не ѣла и спокойно смотрѣла на окружающихъ.

— А вѣдь какъ серьезно молится, — продолжалъ Николай Сергѣевичъ, — точно и въ самомъ дѣлѣ за тѣмъ пріѣхала.

— Но эти ногти, Боже, что за ногти!… Кто же обстригаетъ ногти лопатой?! — опять обратилась Александра Аркадьевна къ сосѣду. Она опять поймала его пристальный взглядъ на Анну. — Хотите, я вамъ предскажу что-то, — обратилась она полураздраженно къ Ферри.

— Пожалуйста, — отвѣтилъ ей пѣвецъ.

— Послѣ обѣда.

— Нѣтъ, пожалуйста, сейчасъ же… Неужели что-нибудь ужасное?…

— О, да, ужасное, — шутливо отвѣтила ему Александра Аркадьевна, довольная тѣмъ, что ей снова удалось завладѣть вниманіемъ красиваго баритона.

— Чѣмъ ужаснѣе будущее, тѣмъ скорѣе хочется его знать.

— Для чего же?

— Да хоть бы для того, чтобы постараться предотвратить опасность, — все въ шутливомъ тонѣ продолжалъ Ферри.

— Ну, нѣтъ, я вижу, что вы, какъ ночная бабочка, склонны летѣть на огонь, — кокетливо заглядывая ему въ глаза, цѣдила сквозь зубы Александра Аркадьевна.

Обѣдъ кончился.

За Александрой Аркадьевной шумно встало все общество.

— Я сію минуту только поправлю прическу, надѣну шляпу, — сказала m-me Боловцева, — и мы отправимся въ театръ. М-eur Ферри съ нами, разумѣется? — обратилась она къ французу.

— Merci. Съ удовольствіемъ…

Какъ только Боловцева ушла, Анна подозвала къ себѣ Ферри.