Вирджиния Вулф - Ночь и день

Выпустив трубку, она посмотрела на портрет двоюродного деда, снисходительно поглядывавшего на мир, в котором не было никаких признаков индийского восстания [72] Имеется в виду восстание сипаев — знаменитый мятеж 1857 г. . И медленно покачивался у стены, в черной трубке, голос, не имевший отношения ни к дядюшке Джеймсу, ни к заварочным чайникам, ни к бархатным красным занавесам. Она следила за покачиванием трубки и то же время слышала, ощущала буквально все, что окружало ее в этом доме, в этом месте, где она сейчас стояла: приглушенные звуки на лестнице и в комнатах над головой и — сквозь стену — движение в соседнем доме. Она не слишком четко представляла самого Денема, когда поднесла трубку к губам и ответила, что суббота ей вполне подходит. Она надеялась, что он не попрощается сразу, хотя особо не вникала в смысл его слов: он еще говорил, а она уже думала о своей комнате наверху — о книгах и бумажках, заложенных меж страниц словарей, и о том, что надо бы прибраться на столе перед работой. Она задумчиво положила трубку, успокоилась, закончила письмо к Кассандре, надписала конверт и наклеила марку.

Когда они отобедали, внимание миссис Хилбери привлек букет анемонов. Ваза, синяя с белым и алым, стояла в пятне света на полированном чиппендейловском столике у окна гостиной, и она застыла на месте, ахнув от восхищения.

— Кто сейчас лежит прикованный к постели, Кэтрин? — спросила она. — Кого из наших друзей нужно подбодрить? Кто чувствует себя забытым и заброшенным? У кого плата за воду просрочена, а строптивая кухарка ушла, не дождавшись жалованья? Кажется, я знаю такого… — продолжила она, но имя нужного знакомого вылетело у нее из головы. Наиболее подходящим кандидатом на роль несчастного, чью жизнь могла скрасить ваза с анемонами, была, по мнению Кэтрин, вдова генерала, обитавшая на Кромвель-роуд. При отсутствии настоящих бедняков и голодающих, которые гораздо больше устроили бы миссис Хилбери, ей все же пришлось смириться с этой кандидатурой, хотя генеральша была на редкость глупая и некрасивая особа, имевшая весьма отдаленное отношение к литературе, однажды она чуть не расплакалась от счастья, когда ее навестили.

Но оказалось, миссис Хилбери должна в это время присутствовать где-то еще, и относить цветы на Кромвель-роуд было поручено Кэтрин. Она взяла с собой письмо для Кассандры, чтобы бросить его в первый попавшийся почтовый ящик. На улице почтовые тумбы со всех сторон подставляли алые рты, готовясь принять письмо, но она все не решалась. И каждый раз придумывала нелепейшие оправдания: якобы ей не хочется переходить улицу или дальше по пути будет центральное почтовое отделение. Чем дольше она держала в руке письмо, тем настойчивее преследовали ее вопросы, словно многоголосый хор, звенящий над головой. Эти невидимки хотели знать, помолвлена она все еще с Уильямом Родни или помолвка расторгнута? Правильно ли, спрашивали они, приглашать Кассандру в гости и действительно ли Уильям в нее влюблен — или «вероятно, влюблен»? На миг голоса умолкли, а потом зазвучали вновь, словно хотели узнать кое-что еще. Что хотел сказать Ральф Денем вчерашним признанием? Думаешь, он правда в тебя влюблен? Не слишком ли неосмотрительно было отправляться на прогулку с ним наедине и какой совет на будущее ты ему дашь? Есть ли у Уильяма Родни причина для ревности и как быть с Мэри Датчет? Что ты будешь делать? А чувство собственного достоинства? — твердили они наперебой.

«Ах, Боже мой! — воскликнула Кэтрин, послушав этот назойливый хор. — Похоже, я должна принять решение».

Но все это было конечно же не всерьез — так, игра фантазии во время передышки. Как и все люди, воспитанные в традициях, Кэтрин была способна — минут за десять — свести любые этические проблемы к их традиционным формам и подобрать к ним традиционные же решения. Книга мудрости лежала открытой если не на коленях ее матери, то на коленях множества ее тетушек и дядюшек. Стоит лишь спросить их, и они тут же отыщут нужную страницу и прочитают ответ, идеально подходящий к ситуации. Правила поведения для незамужних девиц написаны красными чернилами и выбиты в мраморе на случай, если по странному капризу природы у незамужней девицы не окажется такой надписи, вырезанной прямо поперек сердца. Она допускала, что есть счастливчики, которым нетрудно подчинить или изменить свою жизнь по первому же требованию блюстителей традиции, им можно только позавидовать; но в ее случае вопросы отпадали сами собой, как только она всерьез бралась искать ответы, а это доказывало, что традиционный ответ для нее лично будет бесполезен. Хотя многим он подходит, думала она, разглядывая дома по обеим сторонам улицы, где живут семьи с доходом от тысячи до полутора тысяч в год: они держат не больше трех слуг, а окна закрывают плотными шторами, по большей части грязными, и правильно делают, думала она, ведь если в комнате нечем полюбоваться, кроме зеркала над сервантом да блюда с яблоками, то для чего вам свет? Но тут же отвернулась: нет, не годится, этак я ни к чему не приду.