Юз Алешковский - Собрание сочинений в шести томах т.2

Тут ТВ совсем уж заторопилось. Зачем-то мелькнули куранты с золотыми громадными УСами… кУСок Спасской башни… заиндевелые, словно их обдал лошадиным паром дыхания подлец в папахе… заиндевелые ели… если написать в «Юманите-диманш», что у Мехлиса спиздили папаху перед кремацией… французские товарищи не поверят и правильно сделают… это – невероятно…

Задумавшись о пропавшей папахе, Л.З. прозевал момент, когда урну с его прахом кто-то вынул из-под крепового балдахинчика и сунул в мизерную, с кучкой кирпичной неубранной пыли, нишу…

Грохнул орудийный залп… Л.З. придирчиво считал залпы… у нас, понимаете, и на этом способны… экономы херовы… поменьше бы разбазаривали… и не хоронили на задворках предприятий ценнейшее заграничное оборудование… последний залп… Л.З. погладил экран… стер пыль… это… все… все…

Новый трудовой почин бригады землекопов Усова нашел горячий отклик в сердцах тружеников Успенского района… ы-ык…

Л.З. мутным от ненависти взглядом порыскал вокруг… Вытерпеть после… после… после… этот бесчеловечный бред просто так было невозможно… Арфа первой попалась ему под руку. Схватил ее за грациозно и томительно выгнутую… размахнулся сбоку и врезал по экрану. Экран покрылся искорками. Он был предусмотрительно заэкранирован плексигласом. Из-за него продолжали вылетать адские словесные монстры… Неустанная забота партии, правительства и лично товарища Сталина о нуждах советских трубоукладчиков… вылилась во всенародное торжество… Надоев молока от одной коровы сверх плана… всех простых людей доброй воли…

Л.З. молотил арфой по экрану и по самому ящику… не слыша ее криков и воплей… заткнуть все это в их глотку… паскуды… но то диктор, то дикторша, омерзительно артикулируя профессиональными изрыгателями трупных новостей, патетически огрызались на удары обезумевшего от невыносимого отвращения Л.З. …Небезызвестный Джеймс Рестон, которого уж никак нельзя заподозрить в просоветских симпатиях… Расстановка сил на международной арене… Обречена на провал… Латинская Америка бурлит… лучше подохнуть… подохнуть… чем жрать это говно… проклинаю… не-на-ви-жу… Великий корифей всех наук, родной Сталин, вдохнул новую жизнь в мировое языкознание…

Выкрикнув этот бред, телевизор заагонизировал… затрещал… зашипел… задымил, наконец, жалобно пукнул от последнего удара, и яркая звездочка умирания, тихонечко померцав на мертвенно посеревшем экране… печально царапнула выпученные зрачки Л.З. и упала вниз, в угол… истлела…

Выпала арфа из совершенно ослабевших рук Л.З. Стон ее измученного ударами унижения естества так и растекся по полу. Л.З. Ус… Ус… уставился на фото Хозяина. Губы дрожали. Ноги подкашивались. Голоса своего не слышал – так он был слаб, – но говорил, превозмогая страх и ненависть… тебе все еще мало?… может быть, хватит?… тебе осталось съесть Мехлиса, как шашлык… ешь… ну ешь… что же ты не ешь?… хотел поглазеть, как подыхают коммунисты, чтобы самому было легче?… поглазей… пи-дарас царской охранки…

Выговорившись, Л.З. спохватился. Огонь в толчке совсем погас, но плотная кипа записок, полученных в президиумах разных сборищ, еще тлела. Жарок на глазах зарывался все глубже под чернь сгоревших бумажонок. И сквозь чернь проглядывали следы человеческих почерков… бездарных… островъедливых… хамоватых… наивных… вопящих в частном порядке… параноидальных… недовольных… восторженных… тупых… безликих… зачем?… зачем?… кто писал?… кому писал?… Л.З. удивился всему этому как чему-то абсолютно лишнему и ненужному, а не то что бы бесконечно далекому, что было странно.

Ведь он буквально обожал… голос человека из гущи масс… так и не взялся за труд «Избранные ответы»… схлопотал бы «сталинку»… плевать…

Сунул в тлеющие бумажки чье-то письмо. Встал на колени и начал раздувать пламя. Клочья сажи взлетели мимо лица, закружились над склоненной над толчком головой, падали за шиворот. Он не замечал их, но дул… дул… дул… страстно желая только одного – вспышки огонька как явления хоть какой-нибудь живой твари в могиле этого проклятого дома. И когда огонек вспыхнул-таки, Л.З. ощутил себя таким заслуженно счастливым существом, каким не чувствовал даже при награждении первым орденом Ленина, а также при присвоении звания генерал-полковника.

Он, разумеется, не мог осознать всего этого как примету явления образа настоящего дела, истинно, а не ложно прочувствованного первый раз в жизни, но не мог также не ощутить прилива животворных сил, всегда сопутствующих любому нормальному человеческому труду… плевал бы я, сволочи, на вашу ебаную Вершину из своей пещерки… ползите… грызитесь… топчитесь… воняйте в носы друг другу… плевать… огонь… парочка Танек-Лялек… никаких Верочек… хватит с нас грязных блядей школьных парт… тигровая раскладушка… снайперское ружье и… пропадите все пропадом… э-эбу, понимаете, э-э-бу. Кремирую партбилет… с предварительным облевом… надругаюсь вовсю…