Эдвард Форстер - Комната с видом на Арно

— Но почему?

— В высшей степени важно не допустить в Саммер-стрит сплетен по этому поводу. Сплетничать по поводу отставки мистера Виза в настоящее время — смертельно опасно!

Мистер Биб в изумлении приподнял брови. Слово «смерть» — сильное слово, даже слишком сильное. Здесь же трагедией и не пахло. Он заметил:

— Конечно, мисс Ханичёрч сделает это известие достоянием публики тогда, когда захочет. Фредди же мне сказал об этом потому, что знал — Люси не стала бы возражать.

— Я знаю, — учтиво ответила мисс Бартлетт. — И тем не менее Фредди не стоило вам рассказывать. Осторожность в таких делах не бывает излишней.

— Совершенно согласен.

— Поэтому я настаиваю на абсолютной секретности. Случайно брошенное слово во время дружеского разговора…

— Абсолютно с вами согласен.

Священник был хорошо знаком с этими нервными старыми девами и привык к той преувеличенной важности, которую они придавали словам. Приходской священник живет среди паутины пустяшных тайн, откровений и угроз, и чем более он мудр, тем меньше им придает значения. И мистер Биб, как опытный пастырь прихода, резко изменил тему разговора:

— Не слышали ли вы что-либо по поводу наших друзей из пансиона Бертолини? Я полагаю, вы поддерживаете отношения с мисс Лэвиш? Не странно ли, что наши жизни, жизни постояльцев синьоры Бертолини, совершенно случайно встретившихся в Италии, вдруг оказались столь тесно переплетенными? Двое, трое, четверо, шестеро из нас… нет, восемь человек, включая Эмерсонов, более или менее поддерживают друг с другом отношения. Право, мы должны сообща составить синьоре Бертолини благодарственное письмо.

Поскольку мисс Бартлетт явно не одобрила план священника, то остаток пути они проделали в молчании, которое время от времени прерывал сам мистер Биб, называя имя какого-нибудь редкого папоротника. На вершине холма они остановились. Прошел час с того момента, как мистер Биб стоял здесь в предыдущий раз, а небо уже помрачнело, придав окрестностям трагический вид, столь редкий для пейзажей графства Суррей. Серые тучи мчались наперерез гряде белых облаков, которые, медленно истончаясь, растягиваясь и разрываясь, открывали взору последние пятна исчезающей синевы. Лето отступало. Ветер выл, деревья стонали, и тем не менее сила этих звуков пока не соответствовала мощи катаклизмов, происходящих на небесах. Погода менялась; погода изменилась, и вой небесной артиллерии казался уже не сверхъестественным, но вполне обычным аккомпанементом вою ветра и стону деревьев. Взор мистера Биба остановился на Уинди-Корнер, где Люси разыгрывала Моцарта. Без всякой улыбки он вновь сменил тему разговора:

— Дождя не будет, но скоро стемнеет. Поспешим же! Вчера вечером был жуткий мрак.

В таверну «Улей» они пришли в пять часов. Это милое заведение располагало верандой, сидеть на которой любили молодые и легкомысленные, в то время как люди более зрелые предпочитали уютную комнату под крышей, с полом, посыпанным песком. Мистер Биб решил: если мисс Бартлетт сядет снаружи, то она замерзнет; а если Минни сядет внутри, ей будет скучно. Поэтому он предложил разделиться. Они станут передавать ребенку еду через окно. Таким образом совершенно случайно священник получил возможность поговорить о бедах Люси.

— Я все думал, — проговорил священник, — что мы могли бы вернуться к нашему разговору о Люси, если вы не возражаете.

Мисс Бартлетт кивнула.

— Ни слова о прошлом, — продолжал священник. — Я мало знаю о прошлом и еще меньше им интересуюсь. Совершенно уверен, что все это только к чести вашей кузины. Она действовала исходя из самых высоких побуждений, действовала абсолютно правильно, и только ее достойная восхищения скромность позволила ей высказать предположение, что мы ее переоцениваем. И все-таки, что с будущим? Если серьезно, то что вы думаете по поводу ее плана поехать в Грецию?

Он снова достал письмо.

— Я не знаю, слышали ли вы это, но она собирается присоединиться к сестрам Элан в их безумном предприятии. Все это… я даже не могу толком объяснить, все это — неправильно.

Мисс Бартлетт молча прочитала письмо, отложила его, задумалась и прочитала вновь.

— Самому мне не разобраться, — поощрил ее священник.

К его удивлению, Шарлотта ответила:

— Здесь я с вами не соглашусь. В этой поездке — спасение для Люси.

— Вот как? Почему?

— Она хотела уехать из Уинди-Корнер.

— Я знаю, но это желание кажется таким странным; это так на нее не похоже, и, мне кажется, за этим желанием прячется некий… эгоизм.