Танидзаки Дзюнъитиро - Дневник безумного старика

Я и сам прекрасно понимаю, что я отвратительный, сморщенный старик. Сняв перед сном искусственные зубы, я вижу в зеркале ужасное лицо. Ни в верхней, ни в нижней челюсти ни одного зуба, десен тоже нет. Когда рот закрыт, верхняя и нижняя губа провалены внутрь, а свисающий нос достает до самого подбородка. Точно ли это мое лицо? Этот безобразный образ не только не похож на человека, но даже на обезьяну. Я не питаю дурацких надежд, что с таким лицом могу нравиться женщинам. Но пусть все думают: он и сам признает, что он старик, у которого ничего не осталось, – и ни о чем не тревожатся. А я, не имея реальных сил что-либо сделать, могу спокойно приближаться к красавице и, вместо того чтобы совершать что-то самому, получаю удовольствие от того, что толкаю ее в объятия красивого мужчины, вызывая всякие неурядицы в семье...

20 июня.

...... Кажется, что Дзёкити уже не любит Сацуко так, как раньше, и после рождения Кэйсукэ постепенно охладел к ней. Так или иначе, он часто уезжает в командировки, а в Токио все время на каких-то банкетах и домой является поздно. Возможно, он завел кого-то на стороне, но утверждать этого я не могу. Кажется, его гораздо больше интересует работа, чем женщины. У них был период безумно страстной любви, но боюсь, что он быстро пресыщается, – это качество он наследовал от меня.

Я всегда проповедую принцип невмешательства и насчет его женитьбы не высказывался, а жена была против. Сацуко говорила, что танцевала в труппе театра Нитигэки, но там она проработала всего полгода, а потом, вероятно, танцевала где-нибудь в Асакуса или в каком-нибудь ночном клубе.

Как-то раз я спросил Сацуко:

– А ты на пальчиках можешь танцевать?

– На пуантах я не танцую, – ответила она. – Я хотела стать балериной и года два занималась у балетного станка. Немного постоять на пуантах я умела, а сейчас не могу.

– Ты с таким трудом училась... Отчего же бросила?

– Ноги становятся уродливыми.

– Поэтому и бросила?

– Я не хотела, чтобы у меня были такие ноги.

– Какие?

– Ужасные. Пальцы все в мозолях, распухшие, а ногти совсем сходят.

– Но сейчас у тебя ноги красивые.

– Раньше у меня действительно были очень красивые ноги, а потом из-за стояния на пуантах появились мозоли и ноги стали отвратительны. Когда я бросила станок, я изо всех сил старалась возвратить их прежний вид. Чем только я их не терла! И пемзой, и пилочкой, но они так и не стали, какими были раньше.

– А ну, покажи-ка мне.

Нежданно-негаданно я получил возможность трогать ее ноги. Лежа на диване, сняв нейлоновые носочки, она положила их мне на колени, и я ощупывал каждый пальчик.

– Вся кожа гладкая, никаких мозолей я не ощущаю.

– Нажми посильнее. Попробуй вот здесь.

– Где? Здесь?

– Чувствуешь? Нет, еще не совсем прошло. Если хочешь стать балериной, то надо забыть о красоте ног.

– Неужели у Лепешинской [29]тоже такие ноги?

– Конечно. А сколько раз, когда я училась, у меня туфли внутри были все в крови! А разве только ноги? Вот здесь, на икрах, все мясо сходит, появляются узлы, как у чернорабочего. Грудь высыхает, плечи твердеют, как у мужчин. Эстрадные танцовщицы тоже до некоторой степени изменяются, но я, к счастью, такой не стала.

Дзёкити она околдовала своей фигурой. В школе она училась кое-как, но голова у нее неплохая. Не желая производить невыгодного впечатления, она после замужества начала заниматься языками и теперь что-то лепечет и по-французски и по-английски. Она водит машину, обожает бокс, а с другой стороны – и это, казалось бы, вовсе не по ней – любит составлять букеты. Из Киото два раза в неделю приезжает зять Иссотэй [30], привозит редкие цветы и дает в Токио уроки составления букетов. Сацуко обучилась у него стилю «кофу». Сегодня она поставила у меня в комнате букет: в широкой фарфоровой вазе зеленовато-голубого цвета мискант китайский, заурурус, астильба, – и повесила свиток с каллиграфией Нагао Удзан [31]:

Пух от ивы летит, путник еще не вернулся.

Соловей в цветах. Вокруг никого. Сон мой не сбылся.

За десять тысяч купил столичного вина.

Весенний дождь.

Опершись на перила, любуюсь пионами.

26 июня.

Вчера вечером объелся холодным соевым творогом, ночью заболел живот, и несколько раз меня прослабило. Принял три таблетки энтеро-виоформа, но понос не прекращается. Сегодня весь день то вставал, то снова ложился.

29 июня.

Сегодня днем предложил Сацуко поехать на машине в парк Мэйдзи. Я хотел, улучив удобный момент, улизнуть незаметно, но за нами увязалась сиделка: